Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

– Ребята, я вам честно скажу, вы оба гении секса. Такого траха я давно не видел. Артур ты меня, конечно, извини, ты большой спец, но Катя – я тебе скажу – высший класс. Катя, я тебя поздравляю, – поднял он увенчанную стаканом руку, затем опрокинул его содержимое в себя. Подождав, когда винный водопад достигнет его желудка, Павел снова взглянул на отдыхающую после любовных трудов пару. – Я, на вас глядя, не выдержал. Так сказать, вспомнил детство, – Павел выпустил из себя тоненькую струйку хихиканья, – малость позанимался рукоблудством. Он у меня правда уже по-настоящему не встает, но струйку еще пустить может. Уж больно вы все вытворяете зажигательно. – Павел сделал еще одну героическую попытку принять вертикальное положение – и на этот раз удачную. – Вот смотрите, – показал он на свои брюки, и Катя с изумлением увидела на его замызганных штанах неровный абрис темного пятна.

– Я рад, что ты не терял времени понапрасну и провел его с большой пользой для себя, – насмешливо произнес Артур. – А теперь тебе лучше покинуть зрительный зал. Кстати, не советую расхаживать с этим замечательным пятном по набережной. Все подумают, что у него совсем другое происхождение. Иди в номер и переоденься.

– Ты прав, так и сделаю. Но, между прочим, было приятно, не так, конечно, как вам. А вам еще раз говорю: молодцы. Так держать. Никогда никому не завидовал насчет баб, а тебе скажу – завидую. Эх, выглядел бы я сейчас по-другому, да работала бы как нужно у меня эта штучка… – В голосе Павла прозвучала глубокая горечь в связи с неполадками в его организме и великая печаль по тем временам, когда этот механизм исправно функционировал. – Ей Богу, отбил бы Катерину у тебя. Да куда мне, разве она на меня такого польстится? А все эта сгубила, – показал он вдруг массивный кулак мирно стоящей на столе и честно выполнившей свой долг опустевшей бутылке. – У, гадина!

– Все, – прервал его излияния Артур. – На сегодня хватит.

Павел исчез, не забыв прихватить с собой бутылку, где на донышке еще играла светом темно-красная винная волна. Артур повернулся к Кате.

– Ну, что ты сейчас чувствуешь?

– Ты знаешь, ничего особенного. В самом деле, в этом нет ничего страшного. Ты был прав, только чтобы это почувствовать, надо хотя бы раз через это переступить. Я все время думала, что когда это случится, мне будет жутко стыдно встречаться с этим Павлом, но сейчас мне кажется, что я не буду испытывать ничего такого. Встречусь, ну и встречусь.

– Тогда попробуем пригласить кого-нибудь еще?

Катя внимательно посмотрела на своего неугомонного партнера.

– Пригласить можно, но я бы все-таки не хотела. Мне хочется, чтобы были только я и ты. Ты же сам говорил, что нам хорошо вдвоем, зачем же нам свидетели? Я действительно этого уже не боюсь. Даже самой странно. Иногда мне кажется, что я – это уже не я. Как ты думаешь?

– Все как раз наоборот, это раньше ты была не ты, а сейчас ты становишься сама собой. Ты была переполнена предрассудками, как ведро – мусором, а теперь ты их выбрасываешь на помойку. Вот потому и себя и не всегда узнаешь. Подожди еще чуть-чуть, и ты окончательно привыкнешь к своему новому образу, а ту старую Катю будешь вспоминать с удивлением и думать: неужели я могла быть такой? Только не пугайся свободы, многие так ее пугаются, что тут же начинают стремительно давать задний ход.

– Мне тоже иногда хочется, – призналась Катя.

– Это пройдет. Это как точка возврата. Знаешь, во время полета на самолете есть такая точка, когда из-за нехватки горючего уже нельзя повернуть к аэродрому, с которого взлетел, и можно двигаться лишь вперед. Ты как раз подходишь к этой точке.

– Ты говоришь, что нельзя вернуться на прежний аэродром.

– Да, нельзя.

– Но тогда… – Тревожный холодок, вдруг кольнувший ее в бок, заморозил ее дальнейшую речь. Несколько мгновений она пребывала в молчании. Затем решительно тряхнула головой и придвинулась к Артуру.

– Я хочу, чтобы ты меня еще раз трахнул, – четко сказала она.

Утром они в очередной раз проспали завтрак. Но это не слишком расстроило Катю и Артура. Лениво сползя с кровати, они медленно поплелись в душ.