Пятьдесят оттенков темноты

— Не обязательно всю жизнь провести с одним человеком, — сказала я, предвидя, что в этом отношении у меня могут возникнуть трудности, и не желая, когда придет время, вступать в продолжительные дискуссии с отцом. — По крайней мере, если они встречаются в восемнадцать лет, а не в шестьдесят. — Мне стало противно. — В любом случае, я не думаю, что Иден любила Чеда или он ее. Мне кажется, это была не любовь.

— А что же тогда? — спросил отец. — Неужели он приходил в дом ради Веры?

Это было сказано язвительным тоном, как абсолютно нелепая гипотеза, недостойная серьезного обсуждения. Странное сочетание сарказма с невинностью вызывало неловкость. Отец был невинным. Точно таким же тоном он мог предположить, что Чед приходит к Вере потому, что собирается купить ее дом, или потому, что радиоприемник у Веры ловит лучше, чем у него. Я промолчала, наблюдая, как в глазах матери появляется лукавое выражение, а уголки губ раздвигаются в улыбке.

На следующий день мы прочли заметку в «Таймс»: «Объявляется о помолвке и скором бракосочетании между Энтони Ферфаксом Пирмейном, единственным сыном мистера и миссис Оливер Пирмейн из Фонтлендса, Рипон, Йоркшир, и Эдит Мэри, младшей дочерью покойных мистера и миссис Артур Лонгли из Грейт-Синдон, Эссекс».

Через несколько дней пришло письмо от Хелен. Оно не относилось к той категории, которую отец читал вслух за завтраком. Прочтя письмо, он вышел из комнаты, захватив конверт с собой. Через некоторое время вернулся, взволнованный и расстроенный, и протянул письмо матери — сначала первый лист, а затем, нехотя, второй.

— Очень подходящее место для свадьбы, — сказал он, делая над собой усилие. — У них милый дом. — Казалось, отец вспомнил — что еще больше ухудшило его настроение — о своей обиде на Хелен, которой достался Уолбрукс, хотя никогда не мог убедить себя в том, что он или другие члены семьи имеют права на дом. Потом раздраженно повернулся к матери. — Сама видишь, что пишет эта глупая, тщеславная женщина.

— Ты имеешь в виду свадьбу?

Мать очень хорошо знала, что речь вовсе не о свадьбе, и просто хотела спровоцировать отца.

— Разумеется, нет. Мою сестру Веру. От этой ужасной женщины одни неприятности. Естественно, моя сестра не хочет жить в Германии, в общежитии для семейных офицеров.

Но ущерба уже было не возместить. Правда прозвучала. Мать лишь посмотрела на него взглядом, который появился у нее недавно и использовался в тех случаях, когда отец вел себя так, словно, по ее выражению, «его сёстры суть двойное воплощение Девы Марии». Склонила голову набок. Широко раскрыла глаза и как можно выше вскинула брови.

Интересно, какое предположение высказала Хелен? Самого письма я не видела — оно исчезло уже давно. Возможно, отец уничтожил его в тот же день. Сомневаюсь, однако, что Хелен зашла так далеко, что высказала то, о чем думала моя мать и что выложила отцу несколько месяцев спустя во время одной из ссор, обидевшись на сравнение с сестрой — естественно, не в ее пользу.

— Джеральд прекрасно знает, что Джейми не его ребенок. Он понимает, что это абсурд. Возможно, он глуп, но не до такой степени, чтобы не знать, что беременность у женщины не может длиться десять месяцев!

Эти случайно подслушанные слова смутили меня. Мне ничего не хотелось знать, и я с нетерпением ждала осени, чтобы уехать в Гиртон и больше не слышать, как родители изводят друг друга, бередя никогда не заживающие раны. К тому времени я уже давно произвела необходимые подсчеты и пришла к такому же выводу, что и мать: беременность Веры никак не могла продолжаться 312 дней. Я также привыкла к мысли о Вере и Чеде и даже почти убедила себя, что стала свидетелем их объятий и поцелуев. Пока я спала в комнате Иден, говорила я себе, Чед приходил к Вере, неслышно поднимаясь по лестнице. Хотя на него это не похоже. Все выглядело как-то нелепо. Вера старше его, и это заметно, чувство юмора у них разное, вкусы не совпадают. Но к тому времени я уже знала, что отношения между полами — штука загадочная и не поддающаяся рациональному объяснению. Разумеется, Джейми — сын Чеда; именно поэтому Чед пришел на крестины, а многие другие не пришли. У Джейми такие же карие глаза и светло-оливковая кожа. Я предполагала, что Вера разведется и Чед женится на ней, и это вызывало у меня легкое разочарование и раздражение. В глубине души я верила, что он мог бы получить меня, стоило лишь немного подождать.

Вскоре стало ясно, что Вера собирается жить одна в «Лорел Коттедж». Думаю, по этому поводу были еще письма и телефонные звонки, а также один разговор между моим отцом и Иден. С Иден сложностей не возникло. Она выходила замуж за человека, семья которого, как сообщила мне Хелен, владела пятью загородными домами. Тони и Иден могут выбрать любой, какой пожелают.

— Прощай новый дом, новая машина, отпуск в Швейцарии, — сказала моя мать.

— Все равно всего этого мы не смогли бы себе позволить, — ответил отец.

— Что-то одно тоже неплохо.