Пятьдесят свиданий с врагом

Она стояла перед ним, родная, ранимая, и так легко было заглянуть ей в душу теперь, когда у нее не нашлось сил прикрыться. Он только сейчас в деталях рассмотрел ее костюм. Сногсшибательный контраст черной ткани с бледной кожей. Тонкие плечи, ключицы, шея… Жажда растеклась расплавленным серебром по венам при одном лишь воспоминании, какая нежная у Джун кожа.

На соблазнительных губах темнела помада. В зеленых глазах не было равнодушия. Она пыталась, но попытки разбивались о невероятное открытие. Нет такой пары, как Холли и Люк. Есть Джун и Тони.

Все, что они обсуждали. Переписывались, сидя рядом во время встреч… Как он не понял, что пишет ей? Ревновал к виртуальному мудаку, который заставлял ее смеяться, а это был он сам.

Они ведь секс на эту ночь запланировали.

– Объясни, пожалуйста, что происходит, – потребовала Джун, срываясь в голосе, пунцовая от стыда. – Немедленно объяснись, или я…

Тони просто сделал шаг и впился в ее губы с отчаянным надрывом, от которого душа улетела к чертям на дно мира. Он смял ее волосы на затылке и крепко обнял второй рукой за талию, скованную корсетом. Тони впитывал знакомый вкус, аромат и не помнил, почему они поссорились когда-то.

Разве он ее ненавидел в прошлом? Невозможно.

Он целовал ее, как помешанный, пока челюсти не заныли. Ласкал ее рот, впадая в эмоциональный экстаз, потому что Джун не отталкивала, а точно так же жадно терзала его губы и втягивала в рот его язык, заставляя морщиться от сладкой боли.

Тони никогда не хотел ее настолько сильно, как в эту минуту, посреди клуба, на глазах у незнакомых людей. Кто-то снимал их на камеру, вспышки мелькали перед закрытыми глазами, но ему было наплевать. Он не мог оторваться от Джун, даже чтобы вдохнуть.

Она жалобно застонала, и это был стон чистого, неутоленного желания, которым они мучили друг друга долгие годы.

– Сейчас, Бэмби… сейчас…

Тони, как в полусне, взял ее за руку и вывел из помещения во двор. В другой руке она все еще сжимала смартфон.

Парковка, чужие машины. Черно-белый «лэндровер».

Разблокировать дверь.

Тони забрался на заднее сиденье и утянул Джун за собой, усадил на себя, огладил гибкую спину и нащупал замок на корсете.

– Что происходит? Что мы творим? – прошептала она, бросая телефон на сиденье.

Мы. Слово-то какое. Правильное.

– Не знаю, – хрипло ответил Тони, снова находя ее губы. В нем ревела потребность насытиться. Хотелось заорать, что он сломается сейчас, если Джун оттолкнет. И она, как истинная демонесса, тут же начала сопротивляться:

– Нет, я не могу, подожди… Так нельзя.

Она попыталась слезть с него, но он удержал, обхватил за бедра и толкнул на себя, чтобы она ощутила, насколько он возбужден.

– Джун, я готов умолять, хочешь? Чтобы от моего самоуважения вообще ничего не осталось.

Она не ответила. В затуманенном взгляде – тонна сомнений.

– Видишь принт на футболке? – он откинулся на спинку сиденья, позволяя Джун рассмотреть себя.

– Разбитое сердце, – тихо сказала она.

Он потянул вверх край футболки, обнажаясь до самого горла, поймал за запястье руку Джун и положил ладонью себе на пресс, наслаждаясь прикосновением ее прохладных пальцев. Зажмурился от удовольствия и переместил тонкую руку выше, к бешено бьющемуся сердцу.

– А это чувствуешь? – спросил в отчаянии. – Там тоже все вдребезги. Два года собрать не могу.

Она судорожно сглотнула и нахмурилась. Не верила.

– Отпусти меня, Джун, сделай это первая, потому что у меня не получается. Либо уйди прямо сейчас, либо останься. Со мной.

У него дрожали руки от гормонов, требовавших утолить голод, а он застыл в ожидании, умоляя взглядом: не уходи. Не ври, что тебе все равно. Не ври.

Джун медленно облизала припухшие губы, и ее плечи расслабились на выдохе. Она крепче сжала коленями его бедра и больше не шелохнулась.

Она осталась.

В сознании просветлело от облегчения.

Тони осторожно приподнялся, притягивая ее к себе, и потерся своими губами о ее губы, смешиваясь с ней дыханием.

С ума сойти. Она здесь, с ним.

Не прерывая легкого поцелуя, он медленно расстегнул до конца корсет, под которым не оказалось белья, и отбросил в сторону. Поцелуй из целомудренного стал глубоким, до умопомрачения порочным. Тони обхватил ладонями ее обнаженные груди, поглаживая твердые соски большими пальцами; очертил ребра, спину, поддерживая, и плавно, ритмично задвигал бедрами.

Джун тихо постанывала ему в рот, подаваясь навстречу. Гибкая, нежная, она обняла его двумя руками за шею, окутывая теплом. Он и забыл, как тепло рядом с Джун. Даже в ноябре душно.

Неспеша, чтобы не напугать ее, Тони потянулся к поясу джинсов и расстегнул сначала пуговицу, затем ширинку, освобождая пульсирующий член.

– Подожди, мне нужно знать, – разорвав поцелуй, сбивчиво прошептала Джун. – Скажи мне. Кто я тебе?

Он не мог объяснить. Не представлял, как выразить все, что испытывал по отношению к ней.

– Я не знаю. Ты просто… моя. Ты моя, Джун.

Она расцвела на глазах и смущенно улыбнулась. Она никогда раньше не улыбалась ему так лучезарно. Она была неотразима.