Пятьдесят три карты

ударилась затылком об угол дверцы. Весь день у нее болела

голова. К вечеру, правда, ей стало лучше, а на следующий

день она сказала мне, что совершенно здорова... И вот ночью

умерла в постели, очевидно, даже не проснувшись... Он скор

бно помолчал.

- Рэм, сейчас едем в крематорий, больше нельзя держать

тело дома. Машины у под'езда, ты садись в первую. Эльзу пе

ренесут туда.

- Хорошо.

Пришли рабочие переносить гроб и тесть убежал к ним. В

это время из соседнего зала вышли все пришедшие проводить

мою жену. Среди скорбных фигур я сразу заметил молодую кра

савицу Мари со своим рыхлым стариком-мужем. Она была на го

лову выше его и, не видя мужа перед глазами, частенько за

бывала о его присутствии, переговариваясь с ухажерами

взглядом через голову. Совсем недавно это был предмет моих

мечтаний, и несколько раз я пытался с ней подружиться, но

безуспешно, она была занята тяжелым флиртом с американским

полковником из штаба оккупационных войск. Теперь она, слег

ка улыбаясь, искала мои глаза пристальным требовательным

взглядом, но для меня она была уже не интересна. Я осматри

вал гостей и сквозь маску деланной скорби то там, то здесь

замечал явные признаки скуки. Кое-кто, переговариваясь, ти

хо смеялся, прикрывая рот рукой. Кто-то шепотом рассказывал

новый анекдот, на него зашикали. Только старики, чувствуя

своим дряхлым телом дыхание смерти, неотрывно следили за

гробом с явным удивлением, что в нем еще не они. Но вот

гроб освободили от цветов и шесть дюжих молодцов опустили

его в могилу. Я вышел последним. У двери меня ждала Мари,

предусмотрительно отправив вперед мужа.

- Рэм, здравствуй, сочувствую твоему горю.

- Спасибо, - холодно ответил я, пытаясь отвязаться от

нее. Мы были уже у выхода и она, чувствуя, что сопровождать

дальше меня неудобно, скороговоркой шепнула:

- Завтра вечером у меня банкет, будут все свои, прихо

ди.

Я ничего не ответил. Из крематория вернулись поздно.

Тесть, убитый горем, не хотел в эту ночь оставаться один и

попросил меня побыть с ним. Время подходило к двеннадцати,

я, скрепя сердце, согласился. Мы сидели в его комнате, и он

все время говорил о дочке, расхваливая ее многочисленные

добродетели. Я,не слыша его, с ужасом следил за стрелками

своих часов. В кабинете старика часов не было. Они своим

стуком напоминали ему об уходящей жизни. Без трех минут

двеннадцать я вышел из кабинета, предупредив, что сейчас же

вернусь. Войдя в свою комнату, я заперся на ключ и, не за

жигая света, уселся к столу. Через несколько минут раздался

тонкий мелодичный звон, и я увидел в полумраке женскую фи

гуру. Она потопталась на месте и тихо спросила:

- Здесь есть кто-нибудь?

Я ничего не ответил. Я хоть и хотел, чтобы она пришла,

но боялся за ее несвоевременное появление. Она осторожно

пошла к двери, вытянув вперед одну руку.

- Как темно... - прошептала она. У двери она останови

лась и стала шарить по стене, отыскивая выключатель.

- Не надо зажигать свет, - тихо сказал я.

- Ой, кто здесь? - испуганно вскрикнула она, повернув

шись ко мне.

- Это я.

- Почему здесь так темно? Вы здесь живете?

- Да, а темно потому, что я хочу побыть в темноте.

- Но ведь страшно.

- Нисколько. Бояться нечего.

- Я хочу вас видеть.

- Идите ко мне.

Она подошла. Я увидел голые плечи, отливающие лунной

белизной, и золотоголовую головку с большими испуганными

глазами. Я обнял ее за талию и посадил на колени. Она попы

талась протестовать.

- Послушай меня, - остановил я ее безуспешное барах

танье. Она затихла.

- У меня умерла жена и я должен сейчас идти к безутеш

ному тестю, он ждет меня в своем кабинете. Вы подождите ме

ня здесь. Я скоро вернусь.

- А я буду здесь совсем одна, в темноте?

- Ну что же. Это всего несколько минут.

- Я все равно боюсь.

- Ну, я зажгу свет.

Она подумала.

- Ну, хорошо, я подожду.

Если через полчаса вы не вернетесь, я приду к вам.

- Ни в коем случае, - зашептал я, поднимаясь со стула,

- ждите меня здесь. Я опустил шторы на окнах и зажег свет

настольную лампу. Теперь я мог получше рассмотреть ее. На

ней была сиреневая блузка широким декольте открывающая шею

и грудь, и черные трусы. Красивые золотистые волосы обрам

ляли строгое нежное лицо с ярко-красными пухлыми губами.

Большие карие глаза смотрели на меня с удивлением и стра

хом. Увидев, что она босиком, я дал ей свои ночные туфли.

- Ждите, я скоро приду.

Она согласно кивнула головой, удивленно озираясь. Ста

рик уже нервничал, когда я вошел, глянул на меня с укором и

подозрением.

- Извините, я плохо себя чувствую с дороги, - попытался

об'яснить я.

Он молча кивнул и, глядя на огонь, погрузился в свои

мысли. Я нарочно зевал, изображая неодолимую сонливость.

Наконец старик вздохнул и тихо сказал: - извини, Рэм, я не

должен был так тебя утомлять с дороги. Иди спать, а завтра

не ходи на завод. Я справлюсь один. Пришли ко мне Макса, я

почему-то боюсь одиночества. Откланявшись, я вышел. По те

лефону вызвал телохранителя тестя Макса и побежал к себе.

Полчаса уже прошли, я боялся, что девчонка наделает ка

ких-нибудь глупостей. Она спокойно сидела за моим столом и

рассматривала наш семейный альбом. Я облегченно вздохнул и

подошел к ней. Увлекшись, она не заметила, когда я вошел, и