Пятерка Мечей

Юрий Салахов вел свой новенький «мерседес» в крайнем правом ряду и улыбался своим мыслям. Он вспоминал, как Анна провожала его вчера вечером, после позднего ужина. Она стояла в прихожей, тихая и вся светящаяся изнутри загадочным светом. Вот этот-то свет и лишал его рассудка в сложных и непонятных отношениях с госпожой Левитиной. Он бы никогда не поверил, что сможет увлечься женщиной, намного старше себя, одинокой, довольно обыкновенной внешности… Юрий придерживался мнения, что если женщина так и не вышла замуж, значит, она никого не смогла привлечь по-настоящему. А подбирать «залежавшийся товар» не в его правилах. Что он, хуже других?

Юрий глубоко вздохнул и включил магнитофон погромче. Из динамиков лилась музыка Доменико Чимарозы,[18]

которая нравилась Анне. Молодому человеку казалось, что она сидит в машине рядом с ним, задумчивая, углубленная в себя. Когда она становилась такой, у Юрия шел мороз по коже. Почему? Их отношения состояли из сплошных загадок. С Анной все было не так, как с другими, – к ней нельзя было примерить готовые одежды. Ее могла заинтересовать только эксклюзивная модель.

Господин Салахов был весьма, весьма обеспеченным человеком. Он многое мог себе позволить, а тем более имел все возможности угодить женщине, которая царила в его сердце. И все же… У него едва ли не впервые в жизни возникла проблема с подарком! Несколько недель он вынашивал идею подарить Анне что-то в первых числах декабря. Декабрь был его любимым месяцем в году. В декабре происходили все самые значительные события в его жизни, – в этом месяце он родился, стал владельцем нескольких фирм, заключил самый выгодный контракт, приобрел новую машину… Ему хотелось сделать декабрь еще более значимым, – хотя бы исподволь, завуалировано, но объясниться с Анной, преподнести ей памятную вещь, которая всегда бы говорила ей о нем, Юрии Салахове.

Он объездил десятки магазинов, но так и не смог выбрать что-то оригинальное, достойное Анны Наумовны, способное вызвать восторг в ее холодных глазах. Наконец, буквально вчера в одном из антикварных салонов ему попалась шкатулка для драгоценностей, – изящная вещица, украшенная позолотой и эмалью. Продавец долго уверял его, что это «восемнадцатый век, ювелирные мастерские императорского двора!»

– Вещица, конечно, не царская, но очень благородная! Такую никому подарить не стыдно! – уговаривал он Юрия, что в общем, было излишне. Потому что Салахов сразу решил, что купит эту шкатулку для Анны, сколько бы она ни стоила.

Он мог, не мудрствуя лукаво, преподнести ей ювелирное украшение с бриллиантом, как было распространено среди «новых русских», но отказался от этой идеи. Ему не хотелось выглядеть перед ней «крутым бизнесменом» или «буржуем»: он желал показать ей, как тщательно и с каким чувством он выбирал для нее подарок, подчеркнуть неповторимость и особые, ни на что не похожие блеск и шарм его к ней отношения.

Заплатив немалую сумму, Юрий из магазина сразу поехал на Невский, к знакомому ювелиру. Там он заказал миниатюрную золотую брошь в виде цветка лилии, на стебле которой велел выгравировать надпись, – SILENTIUM AMORIS – что в переводе с латыни означает «Молчание Любви».

Любит ли он Анну? Юрий не мог однозначно ответить себе на этот вопрос. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней, но не как о женщине, – вернее, он не связывал это с сексом. Чувственная страсть к Анне преломлялась в его сердце, превращаясь в нечто неизведанное, какое-то сладостное опьянение. Он стал его пленником, утопая все сильнее в его медовых глубинах. Находясь рядом с Анной, он словно окунался в ее ауру, волнующую и тревожную, полную колдовских видений и странных, диких желаний. Он хотел бы проникнуть в ее душу, чтобы напиться того божественного нектара, питающего ее воображение, в которое она не допускала его. Стремление познать ее жуткий, изощренно-прекрасный мир оказалось сильнее плотского влечения, сильнее всего, что Юрию до сих пор приходилось испытывать. Он словно надышался гашиша, после чего свежий воздух потерял для него былую прелесть.

Черт! Возможно, у него проблемы с психикой. Недаром с ранней юности Салахов жадно зачитывался Фрейдом, Юнгом, Леви и другими подобными же авторами. Его сжигали изнутри клубки противоречий, в которых он не мог разобраться без посторонней помощи. Отчасти поэтому он с наслаждением отдавался бурной стихии деловой жизни, бизнеса, – рискованные финансовые операции, сложные взаимоотношения с партнерами, сделки «на грани фола» связывали часть его неистовой энергии, охлаждая этим кипящее жерло огненной горы.

– Ты настоящий Салахов! – с гордостью говорил его дед Платон Иванович, могучий старик, полный сил, которые он так и не успел исчерпать.