Пятеро на леднике

— А сапоги я не отдам, Лур Ионыч, как хочешь.

— Мы вам сделаем точную копию из лучших имитационных материалов, даже с пылью и пятнами. А ваши подлинные сапоги поместим в музей изучения Вселенной!

— Да ты не волнуйся, Лур Ионыч, — сказал Тишкин. — А то у тебя вон уши мигают.

Лур смущенно пояснил:

— Это вечность… пульсирует.

— И ничего, не беспокоит?

— Привык. Да, обземлились вы, Глоус, ужасно. Голубой цвет почти совсем утратили. И вы наверняка утратили способность к трансформации!.. Глоус, а ведь вы не Глоус! — вдруг страшным голосом проговорил Лур, принюхиваясь к Тишкину. — Вы самозванец!

Тишкин оторопело сказал:

— Как это самозванец? Я сам себя не звал сюда! Я к Дашке шел со станции, да не дошел из-за вас!

Лур схватился за голову:

— Значит, Глоус остался там. Какая трагическая ошибка произошла тогда, на сенокосе!

Тишкин с досадой сказал:

— Ежели бы вы сеном меня не закидали да не сели на меня, я бы разобъяснил, кто я такой.

Неожиданно за окном, закрытым плотной шторой, раздался глухой нарастающий рокот и громкие возгласы.

— Послушайте, что они кричат! — в страхе сказал Лур Тишкину.

Оба прислушались.

— О-ус… о-ус! — донеслось из-за шторы.

— Глобус требуют, — сказал Тишкин.

— Они требуют вас! — воскликнул Лур. — Толпы собираются по всей планете! Они хотят знать, что делал Глоус на Земле, как его там встретили, что такое вообще — Земля! Они просто помешались! Молодежь носит прически в форме земного шара!

Из-за шторы снова и еще громче донеслось:

— Гло-ус! Гло-ус!

— Что ж, давайте выйдем к народу, — решительно сказал Тишкин. — Чего же темнить? Выйдем и расскажем, что заместо Глоуса вы мне темную устроили на покосе.

Тишкин подошел к шторе, нагнулся и осторожно поглядел в щелку наружу, как актеры смотрят в зал перед премьерой. Обернулся к Луру:

— Глянь, Ионыч, полна площадь.

Лур подошел и, нагнувшись, тоже заглянул в щелку.

— Ну, пошли? — шепотом предложил Тишкин. — Открывай… пора.

— Не пора! — так же шепотом возразил Лур. — Пора, если вы выйдете как Глоус.

— А я Ефим.

— Зачем вам быть Ефимом? — страстно зашептал Лур. — Рюмяне ждут Глоуса! Глоус был любимцем нашей химической нации, а теперь он, пардон, вы будете героем! О вас будут говорить везде и всюду! За вами будут бегать толпы! Мальчишки будут подражать вашей походке и манере сплевывать. Ваше имя будет присвоено новой уникальной установке по производству окончательно счастливых рюмян! Решайте, будете вы Глоусом, героем нации, самым пронзительным умом или…

— Или — чего? — спросил Тишкин.

— Или изоляция, анабиоз, — нервно проговорил Лур. — Уединение.

— Какой же из меня пронзительный Глоус? — спросил Тишкин. — У меня неполное среднее да курсы механизаторов.

— А химическое образование?

— Аш два о, и все.

— Это немало, — проговорил Лур раздумчиво. — Мы дадим вам литературу, проведем с вами занятия по методу мозгового штурма. От вас потребуются только идеи.

— Много? — спросил Тишкин деловито.

— Судя по ситуации на планете. В среднем две-три идеи в месяц. Вот сейчас, когда мы выйдем к рюмянам, вы должны озарить население какой-нибудь новой мыслью.

— Ладно, озарю, — согласился Тишкин. — Было бы кого. Пошли, что ли?

— Не в таком же виде! — возразил Лур, указывая на помятый пиджак и растерзанную прическу Тишкина. — Кроме того, вы должны выйти вместе с членами Мозгового Центра. Они все уверены, что вы Глоус. Только я знаю, что вы не вы.

— Гляди, Ионыч, запутаешься. Шило-то в мешке не утаишь, — сочувственно заметил Ефим.

Лур пристально посмотрел в упрямые ореховые глаза Тишкина и глухо сказал:

— Подождите, я приглашу членов ВМЦ.

Глава седьмая

Едва Лур удалился, в дверях показался сутулый робот, похожий на старый автомат для размена монет. Подойдя, он молча развернул перед Ефимом черную мантию с надписью на спине, как у хоккеистов: «ГЛОУС».

Сопя, робот встряхнул одежду и нацелился надеть ее на плечи гостя, точно гардеробщик. Тишкин влез в мантию, защелкнул застежку — микрофон на груди. Робот достал пузырек с пульверизатором и, не спрашивая, попрыскал в лицо Ефиму голубой кислой струей. Тишкин пригладил выгоревшие вихры, сожалея, что нет зеркала. Робот с готовностью повернулся к нему полированной спиной. Тишкин поглядел на свое отражение: лицо стало неземное, лиловое. Правда, глаза в модных фиолетовых ресницах остались рыжими, с бутылочным отливом, не поддались химизации.

«Надо бы завязать контакт с трудящим», — подумал Тишкин, пошарил в кармане и сунул пятнадцать копеек роботу в прорезь на облезлом темени. Монета, однако, выпрыгнула обратно.

«Сервис у них без дураков», — одобрительно подумал Тишкин и сказал:

— Погоди, дядя, гайка от тебя отвалится.

Без всякого ключа крепкими пальцами он довернул на плече у робота расшатанную ржавую гайку и похлопал железного мужика по спине:

— Эх, ты, Вася, плохо за тобой доглядывают. Где живешь-то?

Робот затряс головой, — видно, строго приказали молчать, — сгорбясь пошел к выходу, а на спине у него вспыхнула и мгновенно погасла надпись: «Химический тупик, 16. Заходи!»

* * *