Пятнадцать суток за сундук мертвеца

—    Ага. Она и по трезвому у тебя слабенькая, а уж после водки... Ты хоть, кроме шахтеров, что-нибудь полезное принесла?

—    К-каких шахтеров?

Я указала на картину. Клавка пару минут таращилась на нее, потом тихо ойкнула и закатила глаза.

—    Белая горячка... — прошептала сестра. — Вот, уже зеленые человечки мерещатся!

—    Это и есть шахтеры, — пояснила я. — Они бастуют. Ефим обещал еще и забастовку учителей нарисовать.

Клюквина издала протяжный стон и повалилась на диван. Уже второй раз за сегодняшний день мне пришлось оказывать первую медицинскую помощь. В Клавкином случае это были две таблетки растворимого аспирина, полное погружение в ванну и чашка крепкого куриного бульона.

—    А высокий блондин с одним глазом был? — с надеждой спросила Клавдия, постепенно возвращаясь к жизни.

—    Блондин был. Это Прохор. Он сапоги с тебя снимал.

—    Да?! А почему у него один глаз? И откуда он взялся?

—    Он из троллейбуса, но о нем потом. Что ты у Ефима узнала?

Клавдия заерзала на стуле, старательно отводя глаза.

—    Ну... что узнала? Адрес дачи узнала... Кажется.

—    Как это кажется? Узнала или нет?!

—    По-моему, я его куда-то записала... Вот только куда?

Клавдия поднялась и вышла. Я нетерпеливо постукивала по полу ногой. Ну, Клавдия! Напилась до полной амнезии. Раньше подобного за ней не наблюдалось.

—    Нашла! — радостно сообщила сестра и разжала кулак. Там обнаружилась скомканная бумажка. Клавдия ее старательно разгладила и принялась внимательно изучать.

—    Ничего не понимаю! — досадливо сморщилась она. — Что за ужасный почерк?! Китайские иероглифы и то понятнее, ей-богу!

Я отобрала у сестры бумажку. Почерк-то точно был Клавкин, уж мне, как литератору, ежедневно проверяющему тетради, можно поверить! Но написано было, мягко говоря, неразборчиво. Я напряженно всматривалась в каракули, а Клюквина лишь сочувственно морщила лоб и негромко повторяла:

—    Спокойствие, Афанасия, только спокойствие. Ты справишься, не привыкать. Балбесы твои еще не так пишут.

Ее бормотание не помогало, скорее, наоборот, сбивало с толку и мешало сосредоточиться. Наконец мои усилия были вознаграждены: из каракулей постепенно сложился адрес.

—    Так, я поняла, — торжественно оповестила я. — Малаховка, улица Жукова, только дом непонятно — то ли 16, то ли 26...

—    Точно, 26! Я еще подумала, как наша квартира. У нас ведь номер квартиры 26, — радостно сообщила Клюквина и вопросительно посмотрела на меня: — Поедем?

Я разволновалась. Сашка запретил ехать на дачу. Как он сказал, неизвестно, что там, а вытаскивать нас из неприятностей ему некогда. Немного поразмышляв над этим, я решительно заявила:

—    Собирайся. Едем в Малаховку.

—    Сейчас?! — вздернула брови Клавка.

—    Нет, дорогая, завтра поедем! — съязвила я. — Дождемся, когда Сашка придет, отпросимся у него и поедем.

Клавка чувствовала себя виноватой, опустила глаза и обреченно кивнула, рискнув однако заметить:

—    Поздно уже, Афонь. Скоро электрички перестанут ходить. Как мы потом домой доберемся?

На секунду тень мысли омрачила мое лицо, а потом я беспечно махнула рукой:

—    Что-нибудь придумаем. Будем решать проблемы по мере их возникновения.

План Клюквиной не понравился, особенно та часть, в которой упоминались проблемы. Она нехотя поднялась и принялась собираться. Учитывая, куда мы едем, я достала с антресолей старый рюкзак, веревку и фонарик. Сестра позаботилась и о поддержании жизненных сил — в рюкзак отправился термос с горячим кофе, пакетик с бутербродами, затем две пары теплых носков, туалетная бумага и спички.

—    Афанасия, где наш спальный мешок?

—    Зачем он нам нужен? — удивилась я. — Тем более один? Ты еще компас возьми, турист!

—    Спальник возьмем на всякий случай. А что один... так у нас с тобой комплекция такая, что запросто в нем вдвоем уместимся. Знаешь, — сказала Клавка после недолгого молчания, — я кое-что вспомнила. Ефим говорил, будто бы у Коли девушка была. Школьная еще любовь. Только вот как ее зовут, не помнит, а адреса не знает... Коля не спешил делиться с отчимом своими переживаниями. Вот бы ее найти!

—    Найдем, — заверила я Клюквину. — Звать ее Валерия, и адрес имеется.

Клавка с уважением посмотрела на меня, внутренне признавая мой талант сыщика.

Час спустя мы с Клавдией тряслись на станции «Выхино» в ожидании электрички. Тряслись вовсе не от холода, хотя на улице и было достаточно прохладно, а от предстоящего визита на чужую дачу. Признаюсь, сейчас эта затея уже не казалась мне такой легковыполнимой. Сразу возникали вопросы:  как мы найдем дачу? А если найдем, то как попадем внутрь? И где искать эту чертову карту?! Впрочем, я старалась отогнать эти мысли, повторяя собственные же слова: «Будем решать проблемы по мере их возникновения». В вагоне старенькой электрички было холодно и неуютно. Немногочисленные пассажиры выглядели хмурыми и сонными. Мы с Клавкой уселись на неудобную деревянную скамейку и тесно прижались друг к другу, чтобы хоть как-то унять дрожь. Время от времени Клавка принималась ворчать: