Пятнадцать суток за сундук мертвеца

—    Тюрьма, чего ж еще, — равнодушно ответила Клюквина. — Вернется этот самый Селезнев, допросит, проверит, не числимся ли мы в розыске... А когда узнает, что мы подозреваемся в двойном убийстве, то-то радости будет!

Наверное, все так и случится. Зная нашу систему правосудия и расторопность правоохранительных органов, можно предположить, что никто особенно и не станет разбираться, виновны мы или нет. Осудят, посадят и забудут о нашем существовании. А у меня дома Тырочка голодная!

Мне стало совсем тоскливо и отчего-то холодно. Чтобы согреться, я сунула руки в карманы куртки...

—    Клавка! Нужно звонить Сашке. Это единственный выход.

—    Возможно. Вот только как это сделать? Мой мобильник остался в рюкзаке, а рюкзак остался у Петракова...

—    Зато у меня — вот! — я достала из кармана куртки телефон.

Еще в «Импульсе» я его отключила во время разговора со Светланой, сунула в карман, да так и забыла о нем. Теперь вот пригодился.

—    Стой на шухере, — велела я Клавдии. — Если кто появится, дай отмашку.

Сестра послушно заняла место возле решетки и замерла. Я включила телефон, укрыла голову курткой, чтобы приглушить звук собственного голоса, и набрала Сашкин номер.

—    Алло, Афоня! Ну, наконец-то! — завопил Саня. — Где тебя черти носят?! Время, знаешь, сколько? И почему вы из дома ушли? Я же говорил...

—    Да не ори! — перебила я его. — Ты нас потом отругаешь. А сейчас помоги, а? — неожиданно для самой себя я громко всхлипнула.

—    Что случилось? — мгновенно насторожился Сашка. — Вы где?

—    В Малаховке...

—    Что-о-о?! Да как... Да вы... ну, все! Под домашний арест посажу!

—    Хорошо, — безропотно согласилась я. — Как только мы выйдем отсюда, сразу и под домашний арест.

—    Не понял...

—    Мы в милиции. В «обезьяннике» сидим, ждем, когда какой-то Селезнев с убийства в «Бастилии» вернется.

Последовала довольно продолжительная пауза, во время которой Сашка пытался осмыслить услышанное.

—    Какая «Бастилия»? — наконец заговорил он. Мне показалось, что Саня слегка обалдел. — Ты же говорила, что вы в Малаховке. При чем здесь Бастилия, убийство? И кто такой Селезнев?

—    Александр Михайлович, ты задаешь слишком много вопросов! — разозлилась я. — Я же не в кафе сижу. Сюда могут и войти, между прочим! Слушай внимательно. Мы в отделении милиции. Не думаю, что в поселке их несколько. Скорее всего, оно единственное. Нас задержали на станции. Хотели проверить документы, но их не оказалось. Петраков, это дежурный, уже собрался заполнять протоколы задержания, но в дежурку позвонили и сообщили об убийстве в ресторане«Бастилия». Опергруппа уехала, а нас закрыли здесь, чтобы оформить бумаги после возвращения. Селезнев, наверное, их начальник. Думаю, он раскопает, что мы в розыске. Поэтому ты быстро едешь сюда. Помнится, ты говорил, что имеешь кое-какие связи в МВД... Я не знаю, сколько уйдет времени на обследование места преступления, допросы свидетелей и прочее. Но ты должен быть здесь раньше этого Селезнева. Все. Действуй, Саня!

Я перевела дух и скинула с головы куртку. Жарко, однако!

—    Ну?! — Клюквина с надеждой посмотрела на меня.

—    Порядок. Сашке ситуацию обрисовала.

—    А он?

—    Приедет и вытащит нас отсюда.

—    Ты уверена, Афоня?

—    Я очень на это надеюсь, Клава, и тебе советую...

Клавдия печально кивнула и села на скамейку. Я устроилась рядом. Мы молчали. Да и о чем говорить? Обвинять в случившемся друг друга бессмысленно: и я, и Клавка понимали, что создавшаяся ситуация — цепь нелепых и трагических случайностей. Обидно то, что из-за этого можно надолго загреметь за решетку. Вероятно, Клавдия маялась теми же мыслями. Мы обнялись и негромко заревели. Сколько прошло времени за этим мокрым делом, судить не берусь, по моим ощущениям — немного. Зато когда слезы кончились, стало заметно легче. Уютно устроив голову на коленях у Клюквиной, я задремала.

Разбудил меня какой-то неясный шум, доносившийся из дежурки. Протерев глаза, я прислушалась.

—    Кажется, Сашка прибыл, — шепнула Клюквина.

—    Или Селезнев.

Голоса приближались. К сожалению, нам удалось опознать только голос капитана Петракова:

—    Това-арищ подполковник, я не имею права...

—    Я потом тебе объясню твои права и обязанности, — пророкотал кто-то незнакомый. — В первую очередь ты что обязан был сделать? Оформить протокол. Оформил? То-то же! Вместо этого ты сидишь, пьешь кофе и жрешь бутерброды задержанных. А это, знаешь, как называется?

—    Това-арищ подполковник!

—    Все, капитан. Отпирай кутузку и выпускай девчонок. А я обещаю, что никто не узнает о нарушениях, которые ты допустил.

Наконец представилась возможность разглядеть нашего спасителя. Вслед за пунцово-красным и обильно потеющим Петраковым уверенно вышагивал невысокий, но крепкий мужчина в джинсах, свитере и кожаной куртке. Он широко улыбался, а завидев нас, ободряюще подмигнул.