Кемельман Гарри

Пятница, когда раввин заспался

Гарри Кемельман

Пятница, когда раввин заспался

Перевел с англ. А. Шаров

1

Они сидели в небольшом храме и ждали. Их по-прежнему было всего девять, а без десятого утреннюю службу начинать не полагалось. Престарелый председатель конгрегации Яков Вассерман был облачен в церемониальные одежды, а только что пришедший молодой раввин Дэвид Смолл ещё не успел переодеться. Он выпростал левую руку из рукава пиджака и закатал рукав сорочки до самой подмышки, потом прикрепил к предплечью рядом с сердцем маленький черный ларец с изречениями из Священного писания, семь раз обмотав тфилин вокруг локтя и трижды - вокруг ладони, чтобы получить фигуру, напоминающую первую букву Священного имени. Наконец он обхватил тфилином средний палец, и получилось кольцо - знак божественной принадлежности. Аккуратно пристроив второй тфилин на голове, раввин в точности исполнил все требования Библии: "И укрепишь ты его (Слово Божье) в виде знака на руке твоей, и станет оно пред очами твоими".

Все остальные были в отороченных шелком церемониальных талитах и черных кипах. Они сидели маленькими группами, о чем-то болтали, праздно листали молитвенники и время от времени сверяли часы с круглыми ходиками на стене.

Полностью готовый к утренней службе раввин мерил шагами центральный проход - не раздраженно, а как человек, слишком рано пришедший на вокзал, и иногда улавливал обрывки разговоров, то деловых, то семейных. Кто-то обсуждал детей, кто-то оценивал вероятность победы "Красных носков" в чемпионате. Едва ли такие беседы приличествуют людям, ждущим начала молитвы, подумал раввин, но тотчас одернул себя. Разве избыточное благочестие - не грех? Разве не должен человек вкушать от радостей жизни? А труд, семья и отдых от трудов - суть её радости. Раввину не исполнилось ещё и тридцати, но ему были присущи самоуглубленность и вдумчивость. Он вечно задавался всевозможными вопросами, после чего принимался подвергать их сомнению. И ничего не мог с собой сделать.

Ходивший куда-то мистер Вассерман вернулся в зал.

- Только что звонил Эйбу Райху, - сообщил он. - Говорит, будет минут через десять.

Толстенький пожилой коротышка Бен Шварц проворно вскочил со скамьи.

- Ну, с меня довольно, - пробормотал он. - Если для миньяна не хватает этого сукина сына Райха, я лучше помолюсь дома.

Вассерман бросился за Шварцем и нагнал его в конце прохода.

- Неужели ты уйдешь, Бен? Тогда и после приезда Райха нас будет всего девять.

- Извини, Яков, - сердито буркнул Шварц. - Я должен идти. У меня важная встреча.

Вассерман развел руками.

- Ты пришел, чтобы сказать Кадиш за упокой души твоего отца. Что это за встреча, которую нельзя отложить на несколько минут ради почестей родителю? - Шестидесятипятилетний Вассерман был едва ли не самым старшим членом конгрегации и говорил с каким-то странным акцентом. Слова-то он произносил правильно, но было заметно, что это требует немалых усилий. Заметив колебания Шварца, старик добавил: - К тому же, у меня сегодня тоже Кадиш.

- Ладно, Яков, - ответил Шварц, - хватит давить на чувства. Так и быть, останусь. - Он даже усмехнулся.

Но Вассерман ещё не иссяк.

- И чего ты взъелся на Эйба Райха? - спросил он. - Я слышал, как ты поносил его. А ведь вы были хорошими друзьями.

- Что ж, скажу тебе, почему, - более чем охотно ответил Шварц. - На прошлой неделе...

Вассерман поднял руку, призывая Бена к молчанию.

- Та история с автомобилем? Я уже наслышан. Если ты считаешь, что Райх должен тебе деньги, подай на него в суд, и дело с концом.

- Не пойду я в суд с таким пустяком.

- Тогда найдите другой способ сгладить свои трения. Но в храме не должно быть двух почтенных прихожан, не желающих стоять в одном миньяне друг с другом. Это позор.

- Послушай, Яков...

- Ты когда-нибудь задумывался о роли храма в нашей общине? Где, как не под его сенью, улаживать евреям свои разногласия? - Вассерман кивком подозвал раввина. - Я тут пытаюсь втолковать Бену, что храм - место священное, и все приходящие сюда евреи должны пребывать в мире друг с другом. Сглаживать здесь свои трения. Может быть, в этом качестве храм ещё важнее, чем просто как место для молитвы. А вы что думаете?

Молодой раввин растерянно посмотрел сначала на Вассермана, затем - на Шварца, и зарделся.

- Боюсь, что не смогу с вами согласиться, мистер Вассерман, - сказал он. - Храм не есть священное место в полном смысле слова. Разумеется, изначально так и было, но потом многое изменилось, и общинная синагога вроде нашей, по сути дела, превратилась в обычное здание. Здесь собираются, чтобы молиться и учиться, и, я полагаю, она священна ровно настолько, насколько священно любое место, где люди сообща возносят молитвы. Но улаживать разногласия, по нашему обычаю, должен не храм, а раввин.