Пятое правило волшебника, или Дух Огня

Первым инстинктивным желанием было обрушиться на тварь всей мощью своей магии. Магии, навечно уничтожившей личность, оставлявшей в душе лишь чувство полной и безоговорочной преданности Исповеднице. Именно благодаря этой магии приговоренные к смерти правдиво признавались во всех своих преступлениях. Или подтверждали свою невиновность. Волшебство Исповедниц способствовало окончательному торжеству правосудия.

Спасения от магии Исповедниц не существует. Она абсолютна и окончательна.

Даже самые чудовищные маньяки имеют душу — потому уязвимы.

Магия Исповедницы была одновременно и средством защиты. Но действовала только на людей. На курицу она не произведет никакого впечатления. Не подействует на это воплощение жути.

Взгляд Кэлен метнулся к двери, прикидывая расстояние. Курица сделала шажок. Когти вцепились в лежавшую на пути руку Юни. Лапы задрожали от напряжения.

Курица отступила, напряглась и выплеснула струю фекалий Юни в лицо.

И издала кудахтанье, больше смахивающее на смех.

Кэлен отчаянно сожалела, что не может убедить себя в том, что спятила, И выдумывает невесть что.

Увы, она отлично знала, что находится в здравом уме.

Да, против этой твари не поможет не только магия Исповедницы. Даже огромное преимущество в росте и силе ничего не значат перед этим порождением Тьмы. Хорошо, если удастся просто ноги унести.

Именно этого Кэлен хотелось больше всего — унести ноги.

Жирный коричневый жук пополз по руке. Сдавленно взвизгнув, Кален смахнула жука и шагнула к двери.

Курица слетела с тела Юни и приземлилась перед дверью; Кэлен судорожно пыталась собраться с мыслями. Курица безмятежно кудахтала.

Потом склевала жука, которого Кэлен смахнула с руки. Проглотив насекомое, повернула голову и поглядела на Кэлен. Гребешок и бородка покачивались из стороны в сторону.

Кэлен посмотрела на дверь, соображая, как побыстрее выскочить наружу.

Отпихнуть курицу с дороги? Попытаться отогнать от двери? Просто игнорировать и попробовать выйти?

Она вспомнила слова Ричарда: «Юни обозвал бесчестным того, кто убил курицу. Вскоре Юни умер. Я бросил палку в сидевшую на окне курицу, и вскоре она напала на мальчика. Это по моей вине Унги пострадал. И я не хочу снова повторить ту же ошибку».

Кэлен тоже не хотела повторять ошибку. Эта тварь запросто может кинуться ей в лицо. Выклевать глаза. Вскрыть шпорой сонную артерию. И тогда она истечет кровью. Кто знает, насколько она, эта курица, сильна и на что способна?

Ричард настаивал, чтобы все были с курами исключительно вежливы. Жизнь Кэлен внезапно оказалась в прямой зависимости от его слов. Подумать только совсем недавно она считала их глупостью! А теперь взвешивает свои шансы, прикидывает варианты, исходя из того, что тогда сказал Ричард.

— Ой, Ричард, — шепотом взмолилась она. — Прости меня!

Что-то коснулось пальцев ноги. Быстрого взгляда в темноте оказалось недостаточно, чтобы разглядеть, но Кэлен показалось, будто она видит ползущих по ноге насекомых. Кто-то из этой ползучей пакости лез по лодыжке под штаниной.

Она дернула ногой. Насекомое держалось крепко.

Кэлен наклонилась и шлепнула по штанине, желая прогнать ползуна, но ударила слишком сильно и раздавила его на ноге.

Тут же торопливо выпрямилась, стряхивая запутавшихся в волосах насекомых и взвизгнула, когда сороконожка тяпнула ее в ладонь. Кэлен брезгливо стряхнула ее на пол. Сороконожка плюхнулась на землю, и курица немедленно склевала ее.

Взмахнув крыльями, курица внезапно перелетела обратно на тело Юни. Быстро перебирая лапами, она подобралась к голове и уставилась на Кэлен. Черный глаз взирал на нее с холодным любопытством. Кэлен сделала неуверенный шажок у двери.

— Мать! — произнесла курица.

Кэлен вздрогнула.

Она отчаянно старалась успокоить дыхание. Сердце колотилось так, будто готово вырваться из груди. Пальцы судорожно цеплялись за край платформы.

Должно быть, тварь всего лишь издала звук, похожий на слово «мать». Просто Кэлен — Мать-Исповедница и привыкла слышать это обращение. Ей страшно, и потому мерещится со страху всякая всячина.

Кэлен снова взвизгнула: что-то тяпнуло ее за щиколотку. Пытаясь смахнуть забравшегося в рукав жука, Кэлен нечаянно сбросила с платформы светильник. Он с тихим звоном шлепнулся на грязный пол.

Мгновенно в хижине воцарилась кромешная тьма.

Кэлен резко обернулась, почувствовав, как что-то поползло между лопаток по волосам. Судя по писку и звуку — мышь. К счастью, от резкого движения зверек упал.

Кэлен застыла. Прислушиваясь, она пыталась различить, двигается ли курица, не спрыгнула ли на пол. В комнате царила гробовая тишина, лишь в ушах громко пульсировала кровь.

Кэлен начала отступать к двери. Ступая по гнилой соломе, она неимоверно сожалела о сброшенных сапогах. Вонь забивала ноздри. Казалось, она никогда уже не сможет снова почувствовать себя чистой. Но ей было на все наплевать, лишь бы выбраться отсюда живой.

В темноте раздался кудахчущий смех.

И вовсе не оттуда, откуда его можно было ожидать. Смех раздался из-за спины.