Пятоколонное

Все последние годы было так до тоски понятно, что будет дальше. Очевидно как дважды два. Не только в связи с Крымом — гораздо раньше. 24 сентября 2011, вечером после того, как нам с наглой ухмылкой заявили, что «они давно решили, чем будут заниматься», я написала о том, что история лавочки под названием «Российское государство» подходит к концу и что в самом финале все по традиции подпалят, чтобы скрыть недостачу.

И много всего такого писали, и не только я. Целая армия сетевых Кассандр.

Но сейчас время предостережений и предсказаний, время, когда любому, кто не принял дозу имперского величия, было абсолютно ясно, что будет дальше, — прошло. Все, что просчитывалось, уже произошло или начало происходить, область очевидного и неизбежного заканчивается.

Дальнейшее будет, зависеть, с одной стороны, от степени невменяемости конкретной кучки людей, которые и так никогда большого ума не были, а сейчас еще и в панике. Например, последнее катастрофическое падение рубля — ну, что должно быть в голове, чтобы в такой момент продемонстрировать принципы работы феодальной экономики во всей красе и подкинуть бабла другану. Даже если тот и не понес его буквально на валютный рынок, как божится, — сигнал был понят однозначно. Экономика, работающая по принципу «Друзьям все, остальным закон», зависящая от прихотей одного человека, никому не может внушить доверие, она обречена падать и дальше. Таких фортелей мы можем увидеть еще сколько угодно, и предугадать их никакому ясновидящему не под силу.

С другой стороны, про общую логику происходящего тоже гадать нет смысла: лавочка таки проворовалась и закрывается. Акела промахнулся, а потом еще раз промахнулся, и еще пару раз на бис, и даже если он сейчас завернет Крым в праздничную бумагу со снежинками и пойдет тихонько в новогоднюю ночь класть Украине под елку, это уже ничего не изменит. Сто раз солгав — кто тебе поверит.

Вопрос, что будет потом

Это самое «потом» будет зависеть в первую очередь от выбора российского общества. Выбор — не про национализм/либерализм, не про левое/правое, это все детали — про готовность взять на себя ответственность за свое прошлое, настоящее и будущее.

Общество может продолжать талдычить про «Омерику, которая вот это вот все» и про «это хитрый план, на самом деле мы выиграли». Может просто ныть и скулить, подсчитывая убытки и не делая выводов. Может по-прежнему внушать себе, что от нас ничего не зависит, это все «они там». Но засада в том, что исправить что-то можно, только если это зависит от тебя. Если я могу сказать: «я был неправ», или хотя бы: «меня обманывали, а я поверил», появляется шанс с этим что-то сделать.

Я часто работаю с родителями, которые бьют детей, не хотели бы, но срываются или не знают, как еще с ними можно обходиться. И в таких случаях у меня есть одно очень жесткое условие: никаких «меня довели», «ему по попе прилетело», никаких этих отвратительных шуточек про «сеанс массажа ягодиц». Я ничего не могу поделать с теми, кто «довел». Я не могу работать с тем, что неизвестно откуда само прилетело. Я не буду сочувствовать и помогать тому, кто шутит не про свою, а про чужую боль. Вот когда человек скажет вслух: «Я бью своего ребенка и хочу это изменить», тогда все мое сочувствие, вся моя поддержка, вся моя помощь — его. Тогда можно начинать работу.

Вот сейчас такой момент. Либо будет подумано и произнесено «Это все мы сделали», и тогда многое можно исправить. Ну, а нет, значит, нет.

Что решит российское общество? Да кто ж его знает. На то и свобода воли, что ее не просчитаешь. Кризис каждому дает шанс измениться. Всего лишь шанс.

14:10, 22.12.2014

Война всех против всех

Недавно удалось на две недели сбежать от московских холода и темноты на берег Средиземного моря, в испанскую дачную местность. Место не пафосное, из разряда «эконом». Сама Испания тоже в шоколаде не купается — до 25 % безработица доходит. Где-то грязновато, где-то непонятно зачем огорожены большие территории, на месте парка — невзрачный пустырь, как ходят автобусы — вообще невозможно разобраться, в магазине, бывает, не дозовешься персонала. То есть это не то чтобы какой-то особо процветающий и сытый Запад с мытыми мылом тротуарами и идеальным сервисом. На взгляд, уровень жизни примерно сопоставим с российским областным центром. Ну, был сопоставим до того, как рубль упал.