Пятый

Страну одолевали другие более серьезные проблемы, поэтому до заключённых дела никому не было. А ведь многие были невиновны, многие брали на себя чужие преступления, людей же просто ошибившихся и готовых исправиться и приносить пользу обществу было в разы больше, чем тех, кто выбирал для себя преступный мир главным смыслом своей жизни.

Конечно, уже никого не расстреливали, не было в тюрьмах былого беспредела, но своей сути это никак не меняло. Из 1 миллиона граждан страны, находящихся в местах лишения свободы, около половины заслуживали более мягкого или условного наказания, а еще сотни тысяч были осуждены за преступления, которых не совершали. Это были либо совсем невинно осужденные люди, либо совершившие одно преступление, но взявшие на себя еще несколько «висяков».

В целом вся система СИЗО, тюрем и колоний является большим бизнесом для тех, кто их содержит и контролирует. Только для этого и существует вся система судов, прокуратур и тюрем, чтобы постоянно пополнять количество заключённых. И чем их больше, тем лучше всем, кто делает на этом бизнес.

Чем больше осужденных наркоманов, тем больше можно принести в тюрьму наркотиков или чего-нибудь еще запрещенного. За каждые «ноги» (то есть за пронос запрещенных вещей в «зону») персонал исправительных или следственных учреждений изрядно получал кругленькую сумму. А плюс к этому различные магазины с просроченными товарами по завышенным ценам и использование заключенных в качестве бесплатной рабочей силы.

Отдельно можно описать деятельность так называемых «коммерсантов», которые спокойно почти на легальных условиях существуют в любой «зоне». Ситуация с отсутствием всего необходимого в местах лишения свободы, искусственное создание очередей и дефицита, ограничения в ассортименте пропускаемых в передачках товаров побуждают заключённых покупать у своих же «братьев по несчастью» необходимые для жизни товары по ценам, завышенным втрое. Особенно это характерно для курева и сладкого. Это те вещи, без которых не может обойтись ни один «зек».

Почти то же самое (за исключением торговли) происходило и в российской армии, но руководству Минобороны в свое время хватило политической воли положить этому беспределу конец. До заключенных в России еще долгое время никому не будет дела.

– Как ты можешь мне помочь? – спросил Олег у Первого, приподнявшись на локтях на своей шконке. Спина продолжала болеть от решетки из железных пластин, на которых спят все заключенные в СИЗО. В 6-местной просторной камере, которые здесь называют «хатой» было около 25 квадратных метров. Олег находился в ней один, и мог себе позволить самое лучшее место – на «пальме», прямо напротив телевизора. «Пальмой» называется второй ярус двухъярусных кроватей, которых было всего три, и они располагались вдоль стен.

В этот момент открылся глазок в железной двери и чей-то голос снаружи спросил: «С кем ты там разговариваешь, Самсонов?».

Это было неожиданно, Олег на минуту оцепенел, не понимая, что делать, ведь дверь уже открывали и через какое-то мгновение охранник войдет и увидит Первого! Что тогда будет? Откроется стрельба? В этот момент Первый исчез прямо на глазах у недоумевающего Олега. «Все пропало! Он больше никогда не вернется!» – досада посетила мысли Олега в тот момент, когда в камеру вошел охранник.

– Все нормально начальник! Сон просто дурной приснился! – ответил заключенный. Охранник прошелся по камере, открыл дверь в туалет, осмотрел своим взором каждый уголок камеры, и, убедившись, что никого нет, стал собираться уходить.

– Смотри, не разговаривай с соседями, – послышалось со стороны «тормозов» и дверь вновь закрылась. «Тормозами» заключенные называли металлические двери в камере. Кто и когда придумал это название уже неизвестно, но глубокий смысл этого выражения поражал своим философским содержанием. Человек может быть свободен в своем перемещении внутри камеры, но до настоящей свободы его отделяют всего-навсего «тормоза». Только «тормоза» сдерживают человека от выхода в мир, где он был раньше, в мир людей, в мир свободы.

Пока Олег рассуждал на эти непонятные простому человеку темы, Первый вновь возник в том же углу, в том же самом месте рядом с двумя тумбочками и шконкой чуть ближе сумок с его личными вещами. Теперь Самсонов уже более отчетливо наблюдал за процессом появления Первого из ниоткуда, из пустоты.

Сначала появился едва заметный силуэт, затем в течение 2—3 секунд он все больше и больше наполнялся деталями, как будто археолог кисточкой сметал песок с древнего экспоната, и в итоге все недостающие части силуэта были заполнены плотью, как будто миллиарды молекул, из которых состоит тело человека, встали вновь на свои места. Было отчётливо видно, что Первый не парит в воздухе, как ангел, а прочно стоит на полу и Олег даже не сомневался, что может потрогать Первого, ведь он был не воздухом или видением. Первый был осязаемым человеком. Но как он мог появиться, благодаря каким физическим процессам такое было возможно? Этого Олег понять не мог.