Пятый свидетель

— Ну что, советник, дал вам судья по рукам?

— Это не ваше дело. Пойду поищу другой туалет.

Я повернулся, чтобы уйти, но Оппарицио остановил меня:

— Не трудитесь. Я ухожу.

Стряхнув воду с рук, он двинулся к выходу, но, поравнявшись со мной, вдруг остановился.

— Вы жалки, Холлер. Ваша клиентка — убийца, а вы пытаетесь свалить вину на меня. Посмотрите на себя в зеркало. — Он повернулся и сделал жест в сторону писсуаров. — Вон где ваше место, — добавил он. — В сортире.

49

Все должно было решиться в течение следующего получаса, от силы часа. Сидя за столом, я ждал, стараясь собраться с мыслями. Все уже были на местах, кроме судьи, еще не вышедшего в зал. Оппарицио самодовольно беседовал с двумя своими адвокатами, сидя в первом ряду галереи, где у них были зарезервированы места. Моя клиентка, наклонившись ко мне, прошептала так, чтобы не слышала Аронсон:

— У вас еще есть, правда?

— Простите?

— У вас еще что-то есть, да, Микки? Что-то, чем его прищучить.

Даже ей было ясно: того, что я уже выложил, недостаточно. Так же шепотом я ответил:

— Узнаем еще до обеда и будем либо пить шампанское, либо ронять слезы в тарелку с супом.

Открылась дверь, ведущая на судейскую территорию, и появился Перри. Уже на ходу он велел привести присяжных, а свидетелю — вернуться в свидетельский бокс. Минуту спустя я тоже стоял на трибуне, сверху вниз глядя на Оппарицио. Похоже, встреча в туалете придала ему еще больше уверенности в себе. Приняв расслабленную позу, он словно оповещал мир, что чувствует себя как дома. Я решил, что больше нет смысла ждать, пора делать разворот.

— Итак, мистер Оппарицио, продолжая нашу беседу: вы были не совсем правдивы в своих сегодняшних показаниях, не так ли?

— Я был абсолютно правдив, и мне не нравится ваш вопрос.

— Вы лгали с самого начала, сэр, назвав под присягой подложное имя.

— Я официально сменил имя тридцать один год назад. Я не лгал, и это не имеет никакого отношения к делу.

— Какое имя значится у вас в свидетельстве о рождении?

Оппарицио замешкался, и, как мне показалось, впервые до него стало доходить, куда я клоню.

— В моем свидетельстве о рождении написано: Антонио Луиджи Аппарицио. Звучит так же, как сейчас, только пишется не через «о», а через «а». В детстве меня называли Лу, или Луи, потому что в округе было полно Энтони и Антонио. Вот я и решил остаться Луисом, для чего официально сменил имя на Энтони Луис, то есть американизировал его. Вот и все.

— Но зачем вы изменили и написание фамилии?

— Тогда был известный профессиональный бейсболист по имени Льюис Апарицио. Звучало слишком похоже: Луис Аппарицио и Льюис Апарицио. Мне не хотелось, чтобы моя фамилия была так похожа на фамилию знаменитости, поэтому я изменил ее написание. Теперь вы удовлетворены, мистер Холлер?

Судья предупредил Оппарицио, чтобы он лишь отвечал на вопросы, а не задавал их.

— Знаете ли вы, когда Льюис Апарицио покинул профессиональный спорт? — спросил я и мельком взглянул на судью. Если его терпение уже и прежде было на исходе, то теперь оно превратилось в папиросную бумагу, на которой крупными буквами был напечатан обвинительный приговор за неуважение к суду.

— Нет, не знаю я, когда он его покинул, — огрызнулся Оппарицио.

— Тогда вы удивитесь, если я скажу, что это случилось за восемь лет до того, как вы сменили фамилию.

— Ну и что? Почему я должен удивляться?

— И вы полагаете, жюри поверит, что вы изменили имя и фамилию, чтобы избежать сходства с бейсболистом, давно вышедшим в тираж?

Оппарицио пожал плечами:

— Тем не менее так оно и было.

— А не потому ли вы сменили фамилию с Аппарицио на Оппарицио, что были амбициозным молодым человеком и хотели хотя бы внешне дистанцироваться от вашей семьи?

— Нет, это неправда. Мне хотелось иметь более американское имя, но я не собирался ни от кого дистанцироваться.

Я заметил, как Оппарицио метнул взгляд в сторону своих адвокатов.

— При рождении вас нарекли в честь вашего дяди, не так ли? — спросил я.

— Нет, не так, — поспешно ответил Оппарицио. — Меня не называли ни в чью честь.

— У вас был дядя, которого звали Антонио Луиджи Аппарицио, точно так же, как записано у вас в свидетельстве о рождении, и вы утверждаете, что это просто совпадение?

Поняв, что прокололся, Оппарицио постарался исправить ошибку, но только усугубил ее.

— Мои родители никогда не говорили мне, в чью честь назвали меня и вообще назвали ли они меня в чью-то честь.

— И такой умный человек, как вы, не догадался сам?

— Я об этом никогда не думал. Когда мне исполнился двадцать один год, я уехал на Запад и больше не поддерживал тесных связей с семьей.

— Вы имеете в виду географически?

— Во всех смыслах. Я начал новую жизнь, оставшись здесь.

— Ваш отец и ваш дядя были вовлечены в организованную преступную деятельность, не так ли?

Фриман вскочила и потребовала совещания. Когда мы оба подошли к судейской скамье, она разве что глаза не закатывала, чтобы продемонстрировать свое негодование.