Пятый угол

— Мадам, — твердо произнес Бреннер, и его ладони обхватили ее руки подобно тискам, — немедленно уберите руки с моего пистолета!

— Ах, — в темноте вздохнула Лили, — нужен мне твой пистолет, глупец…

И в этот момент задребезжал дверной звонок.

7

Томас Ливен возвратился в Париж в 22.10. В отеле «Лютеция» ему взволнованно сообщили, что майор Бреннер уже несколько часов ожидает его на авеню Моцарта, 28. Майор отправился туда с целой командой.

— Гм, — сказал Томас и подумал: «Что, ради всего святого, делает Бреннер уже несколько часов в убежище спекулянта Петерсена?»

В гостиничном холле он углядел своих старых друзей, ефрейторов-радистов Раддаца и Шлумбергера, познавших все солдатские премудрости и уставших от войны. Он познакомился с ними и оценил в ходе операции «Маки Крозан». Берлинец и венец с сияющими лицами приветствовали его. Они только что сменились.

— Дружи-и-и-и-ще! — обрадовался худой берлинец, любитель французских журналов. — Гляди-ка, Карл, это же наш зондерфюрер!

— Айда с нами, господин зондерфюрер, — предложил слегка пополневший венец. — Мы направляемся на улицу Пигаль подцепить парочку новеньких кисок.

— Послушайте, камрады, — обратился Томас Ливен, — отложите ненадолго свои похвальные намерения и пойдемте со мной. Возможно, вы мне понадобитесь.

И вот эта троица в 23 часа оказалась перед квартирой на авеню Моцарта, 28. Томас позвонил. В ответ послышались несколько голосов. Затем — шумная возня. Затем громкие шаги, и дверь резко распахнулась. В проеме стоял майор Бреннер, багровый, задыхающийся, со спутанными волосами и следами помады на шее. Позади него Томас и его друзья увидели даму, на которой, кроме умопомрачительной ночной рубашки, ничего не было. Майор Бреннер пролепетал:

— Господин Ливен… Слава богу, что вы наконец прибыли…

Томас Ливен галантно поцеловал руку даме в ночной рубашке. Затем майор Бреннер обрисовал общую ситуацию, сообщил о том, что, к сожалению, удалось и чего не удалось обнаружить в этой квартире. Под конец он заговорил о своем пленнике.

— Проспер — мой любовник, — вмешалась Лили Паж, тем временем накинувшая пеньюар. Она взглянула глубоко в глаза Томасу. — А чем Петерсен занимается, ему ничего неизвестно.

— Занимался, — поправил Томас. — Эрих Петерсен застрелен. В Тулузе, одним из его подельников…

Лили надула красивые губки и очаровательно улыбнулась. С неземным выражением счастья она сказала:

— Наконец-то подлого негодяя прихлопнули.

— Не поддавайтесь своему горю, мадам, — попросил Томас.

Маленький майор вообще уже ничего не понимал.

— Но, — начал он, — но я думал…

— Вот это да, — прервал его тут звонкий голос ефрейтора Раддаца, — вот это вещь, скажу я тебе…

— Что это вы позволяете себе перебивать меня, — крикнул майор Бреннер. Он увидел худого ефрейтора, стоявшего перед большой шкатулкой красного дерева, которую он днем было открыл, а потом с отвращением захлопнул.

Ефрейтор Раддац тоже открыл шкатулку, однако не спешил захлопнуть ее с отвращением. Он вытаскивал обеими руками то, что лежало в ящичках, с удовольствием рассматривал и удивлялся. Наконец он опустошил все отделения и повыбрасывал содержимое на пол. При этом он продолжал улыбаться. Внезапно его улыбка исчезла. В изумлении он произнес:

— Я сейчас опупею. Что это, поделывают кредитные обязательства рейха в таком окружении?

После этих слов в салоне воцарилась тишина, гробовая тишина. Пока Томас не сказал тихо:

— Ну вот, что и требовалось доказать, — он склонился перед мадам Лили Паж. — Позвольте, мы начнем обыск по новой?

Красавица улыбнулась устало:

— С удовольствием. Я даже подскажу вам, где следует искать. Во всех тех местах, куда господин майор запретил своим людям совать нос…

Они извлекли кредитные обязательства рейха (выпуск для Румынии) на пять миллионов марок: в ящичках розового дерева, в которых находились любопытные предметы, порожденные фантазией изобретательного Востока, позади запретных книг в библиотеке, под нескромными коллекциями, за непристойными картинами в салоне.

Томас отослал хозяйку дома в ее комнату и принялся за бледного напуганного Проспера Лонтама. Десять минут спустя он направился к мадам в ее спальню. Она лежала на кровати. Ее глаза блестели. Томас уселся на краешек. Она прошептала:

— Я говорю правду… Проспер — моя любовь… Только ради него я могла выдержать все здесь, у Эриха — этого поросенка… Но вы же мне не верите.

— Я вам верю, — сказал Томас Ливен. — Я поговорил с Проспером. Он рассказал мне, что знает вас уже два года. Год назад его арестовала СД…

Много чего натворил Проспер Лонтам, этот тунеядец, умевший доставлять радость женщинам. Когда год назад его арестовала СД, допрашивал его унтерштурмфюрер Петерсен. К нему заглянула некая Лили Паж и попросила за Проспера. Петерсену дама понравилась. Он посулил обойтись с Проспером помягче, при условии… Лили Паж вынужденно стала любовницей Петерсена, и Петерсен отпустил Проспера. Томас сказал:

— Послушайте, мадам, я готов защитить Проспера. При одном условии…

— Понимаю, — ответила она с кривой усмешкой и вяло пошевелилась.