Читаем Пятый полностью

В ту первую ночь, где-то с наступлением темноты, когда я размышлял — ложиться поверх или внутри спальника, я услыхал, как в хижине завозились. Он задул лампу и вышел на порог, шагнул наружу и сел у входа. Луна, почти круглая, начинала выглядывать из-за обнажения скалы, но и он, и скалы, и хижины были в тени — мне не было видно, чем он занят. Я смотрел и слушал. Ни звука, ни движения. Он просто сидел там. Наконец я задремал. А когда через несколько часов проснулся, он все еще был там. Луна теперь стояла высоко, и его было ясно видно. Он просто сидел там, глядя в сторону этого старого дерева. Я снова задремал, а когда проснулся через некоторое время, — быть может, разбуженный ощущением движения, он, дотягиваясь, готовился уйти в хижину.

На другую ночь, после целого дня наблюдений, я был уверен — он повторит распорядок. Но нет. Лампа все горела, он продолжал читать. Я лежал неподвижно, время шло, и вот лампа погасла, а он вышел к порогу и сел у входа. Я поглядел на часы: что-то после девяти, примерно на час позже, чем в предыдущую ночь. Я долго лежал без сна, прежде чем смог найти разумный ответ.

Следующей ночью, после двухдневных наблюдений, я уже знал, что прав. Скоро он задует лампу и после десяти займет позицию у входа. Так он и сделал. Луна, теперь почти совсем круглая, выглядывала сзади, из-за скалы, посылая мягкое сияние вниз, вдоль склона, в сторону дерева.

Все это время он уделял мне не больше внимания, чем своим старым коровам — а значит, насколько было заметно, всего один беглый взгляд поутру да ввечеру — убедиться, живы ли они. Полное безразличие. Впечатление было такое, словно здесь дюжина таких, как я, люди всякого звания толпятся по соседству, а он по-прежнему одинок, идет своим путем, следуя своему распорядку, нерушимо упрятанный в глубь собственного бытия. Мне было не выдумать, как прорваться к нему внутрь или как заставить его выйти наружу.

На второй день после полудня я уловил некий намек. Люди есть люди. Человек есть человек. Всегда найдется какая-то тень признания, что рядом другой или другие; быть может, инстинктивный, естественный встречный порыв. Таков уж неистребимый зов родства. Он был в углу своего сада, рядом с трубой у водоема, и как раз открывал небольшую втулку, чтобы выпустить воду в главную канавку. Увидел, что я сижу на ящике у одного из сараев. Увидел, что гляжу на него. Поднял руку, привлекая внимание. Повернулся, поковылял к низкой части смехотворного забора, подошел к столбу ограды бассейна, потянулся и снял с гвоздя что-то, не виденное мною раньше. Старый жестяной ковш. Сняв его, вновь повесил на гвоздь и поковылял назад, через изгородь, продолжать полив.

Я поразмыслил над этим. Он не просто ощущал мое присутствие, он ощущал настолько, что отмечал мои занятия. И не отвергал меня. Он, вероятно, мог чувствовать даже какую-то тягу к компании, оттого что я рядом. Он видел, как часто делаю я ходки к этому водоему за водой, за свежей, прохладной струёй, бившей из скалы. Видел, как таскаюсь со своей жестяной чашкой из лагеря и обратно.

Утром я сделал встречный шаг. Я вспомнил, как приметил кое-что в первый день, оглядывая хижину. На полке с припасами стояло полбанки использованной кофейной гущи. Есть только одна причина, по которой сохраняют использованную кофейную гущу. Чтобы использовать вновь. Я дождался, когда звуки изнутри подсказали мне, что он начал дневные заботы и вышел с большим ведром, двинувшись к ручью за запасом свежей воды. Тут я скользнул внутрь. Поставил на стол новую, нераспечатанную, в один фунт, жестянку кофе и, проскользнув обратно, сел на опрокинутый ящик у сарая.

Он вернулся, согнувшись под тяжестью ведра, явно не заметив меня, и вошел внутрь. Жестянка с кофе вылетела в дверь, перевернувшись в воздухе несколько раз, и приземлилась в пыли, прокатившись немного по склону. Я ждал. Он встал на пороге, не глядя на меня, уставившись на жестянку в пыли. Шло время. Он спустился, поднял жестянку, вернулся к хижине и вошел. Прошло еще время. Он встал на пороге, поглядел прямо на меня. «На моем столе — две чашки», — сказал он.

Перейти на страницу:

Все книги серии Рассказы

Похожие книги

Пока светит солнце
Пока светит солнце

Война – тяжелое дело…И выполнять его должны люди опытные. Но кто скажет, сколько опыта нужно набрать для того, чтобы правильно и грамотно исполнять свою работу – там, куда поставила тебя нелегкая военная судьба?Можно пройти нелегкие тропы Испании, заснеженные леса Финляндии – и оказаться совершенно неготовым к тому, что встретит тебя на войне Отечественной. Очень многое придется учить заново – просто потому, что этого раньше не было.Пройти через первые, самые тяжелые дни войны – чтобы выстоять и возвратиться к своим – такая задача стоит перед героем этой книги.И не просто выстоять и уцелеть самому – это-то хорошо знакомо! Надо сохранить жизни тех, кто доверил тебе свою судьбу, свою жизнь… Стать островком спокойствия и уверенности в это трудное время.О первых днях войны повествует эта книга.

Александр Сергеевич Конторович

Приключения / Прочие приключения / Проза о войне