Пик

Я УМЕЮ ЗАВЯЗЫВАТЬ УЗЕЛ БАХМАНА, булинь, австрийский проводник, восьмерку, грейпвайн и еще полдюжины разных узлов, при этом одной рукой и в темноте, — но завязывать галстук я не умею совершенно. В тех немногих случаях, когда я был обязан носить галстук, мне его завязывал Рольф. В этот раз мне пришлось звать на помощь охранника, который сопровождал меня в суд.

В зале суда нас ждали два обвинителя (мужчина и женщина). Они сидели за столом слева от судейского кресла, перебирали бумаги и даже не стали смотреть на человека, чью жизнь им предстояло вскоре попытаться сломать.

За таким же столом справа сидели мои адвокаты, тоже мужчина и женщина, и тоже перебирали бумаги. Когда охранник передал меня им, они встали, улыбнулись, представились, пожали мне руку...

Я даже не расслышал, как их зовут. Мое внимание привлекло совершенно другое — пять человек, сидевших за их спинами. Рольф — опрятно одет, выглядит профессионально, с идеально завязанным галстуком. Рядом с ним Патрисия и Паула — глаза на мокром месте, но рады меня видеть, одеты в свои любимые платья (одинаковые, разумеется). Помахали мне и захихикали, когда я одними губами произнес: «Раз горох, два горох». (Поймите правильно, я совершенно не собирался шутить — не до шуток, — но решил, что близнецов надо повеселить. Им было нелегко в последние несколько дней.)

Рядом с ними сидела мама — вид обеспокоенный, но куда расслабленнее, чем вчера в изоляторе. Может быть, причиной этому был мужчина, сидевший рядом с ней. {Хотя вряд ли, подумал я.)

Звали этого человека Джошуа Вуд. По мнению некоторых, он лучший альпинист на планете. И по совместительству мой отец.

Я не видел его семь лет кряду. В костюме он выглядел ничуть не естественнее, чем я сам. Сбрил свою легендарную бороду. (И сделал это разве что не вчера, судя по состоянию его лица.) Кожа, которую еще недавно скрывала борода, выглядела много белее остального лица, загорелого, обветренного. Вообще-то он красавчик, несмотря на потрескавшиеся губы и облезающий нос. Выглядит, как будто его только что откопали из-под лавины.

Глаза у него такие же голубые, как у мамы. Папа кивнул и улыбнулся. Я же был настолько ошарашен его появлением, что забыл кивнуть и улыбнуться в ответ.

— Всем встать, — провозгласил судебный распорядитель, напугав меня и одновременно приведя в чувство.

Один из моих адвокатов — женщина — улыбнулась до ушей и резко развернула меня лицом к судейскому креслу. Я думал, она скажет: «В галстуке ты выглядишь отлично...»

На деле же она сказала вот что:

— Не сметь открывать рта, пока я не скажу. Говорить только по команде. Изображать глубокое раскаяние.

Ясно: главный из двух адвокатов — она. Кажется, ее зовут Трейси.

Вошел судья — суровый на вид мужчина, седой, коротко стриженный. Сел в кресло и заставил нас постоять несколько секунд, затем кивнул судебному распорядителю.

— Всем сесть, — немного дрожащим голосом объявил судебный распорядитель.

Мама была права: судья явно намеревался съесть меня с маслицем и сплюнуть не без удовольствия. Он надел очки, полистал какие-то бумаги и принялся оглашать обвинения.

— Противозаконное проникновение на объект, находящийся в частной собственности, вандализм, создание угрозы безопасности...

И так далее, и тому подобное. Казалось, он никогда не закончит.

Дойдя до последнего обвинения в списке, судья сдвинул очки на кончик носа и поверх оправы посмотрел прямо на меня.

— Признаете ли вы себя виновным, молодой человек? Трейси ткнула меня в бок — мол, вставай, — и шепнула мне на ухо «правильный» ответ. Я не ожидал услышать то, что услышал, и удивленно посмотрел на нее. Трейси с той же неизменной пластиковой улыбкой повторила свои слова. Я сделал глубокий вдох.

— Нет, не признаю, — сказал я.

— Ка-а-а-акая неожиданность! Стесняюсь даже спросить, по каким именно пунктам. Неужто по всем? — словно не веря своим ушам, немного усмехнувшись, поинтересовался судья.

— Именно так, ваша честь, — ответила Трейси, ни на миг не меняясь в лице.

— Шутить изволите, коллега? У обвинения тут целая видеозапись, как сей юноша лезет на Вулворт-билдинг. При снятии его с парапета присутствовали двадцать три полицейских офицера, они все дали показания. Ваш клиент сам подписал протокол допроса, где ясно изложены все факты.

— Мой клиент сделал это под давлением обстоятельств, — сказала Трейси. — Он был на грани нервного и физического истощения, кроме того, он был травмирован, практически обморожен.

— Ради бога, что вы несете?! Этот молодчик воспользовался абсолютно всеми доступными в системе послаблениями, включая отсрочку сегодняшнего заседания. К делу! Что это вы вознамерились тут провернуть?

— Мы намерены требовать полноценного рассмотрения в суде, — ответила Трейси.

Лицо судьи налилось кровью, а глаза вылезли из орбит. В ярости он кинул взгляд на обвинителей.

— Эй, вы двое! Вы понимаете, о чем речь? Обвинители, ошарашенные не меньше судьи, отчаянно закачали головами.

— Может быть, ваша честь, нам с вами и защите есть смысл поговорить с глазу на глаз, — опасливо предложил один из обвинителей.