Пикник на Аппалачской тропе

Однако «ничто хорошее не остается безнаказанным». Счастливый безмятежный период жизни его подошел к концу. Успехи Флетчера в научном освоении Северного Ледовитого океана были замечены, и его приглашают в очень престижный институт, расположенный в маленьком приморском городке Санта-Моника, теперь уже на самом юге Калифорнии, недалеко от Лос-Анджелеса. Этот инструмент под названием «Рэнд корпорейшен» был хоть и маленьким, но известным в США, к его рекомендациям прислушивались и давали ему заказы на разработку разных проблем самые могущественные правительственные Учреждения и сам Белый дом. Да и название института — «Рэнд» — являлось сокращением слов «Рисерч энд Девелопмент», что означает «исследование и развитие». Конечно, Флетчер не мог отказаться от предложения, и семья начинает жить на два дома.

Но вскоре Джозеф, будучи начальником отдела наук о Земле этого института, решает переменить работу — слишком уж «теплым» было это местечко для привыкшего к снегам Флетчера.

Поэтому я не удивился, когда получил от него письмо, на котором в верхнем углу стоял — как это обычно делается на их письмах — другой обратный адрес. Джо писал, что он теперь живет и работает в чудесном маленьком, продуваемом ветрами прерий городе, расположенном там, где безбрежные плоские пространства вдруг начинают превращаться во все более высокие холмы и образуют совсем рядом с городом то чудо природа, которое называется Скалистые горы. Он купил чудесный дом на склоне холма, откуда с одной стороны видны крыши города внизу, а за ними в дымке — прерии до горизонта. А с другой стороны, с террасы дома, видны горы.

И вот я здесь, в Боулдере, и Джо Флетчер сидел на моей лекции и внимательно слушал.

Сейчас Джо руководит расположенной в Боулдере одной из частей большой, принадлежащей федеральному правительству организации под странным для нас названием «Национальная администрация по океанологии и атмосфере», сокращенно, как это любят американцы, НОАА. Организация эта принадлежит министерству торговли США, и поэтому конечной целью ее является обеспечение сельского хозяйства, мореплавания, космических полетов всяческого рода прогнозами и рекомендациями, связанными с поведением морей и океанов, а также атмосферы планеты, то есть погодой и более обобщенной ее характеристикой — климатом.

Поэтому вещи, которыми занимается НОАА, похожи на то, чем занимается наш советский Госкомгидромет — Государственный комитет по контролю и охране окружающей среды. Похожи, но не совсем, В отличие от нашего Госкомгидромета, НОАА почти не занимается обычными, рутинными, стандартными наблюдениями. Это делают другие организации. НОАА занимается только разработкой и внедрением новых приборов и методов исследований и широкими научными обобщениями. Поэтому основные структурные звенья НОАА — это лаборатории. Вот и в Боулдере есть две лаборатории НОАА, одной из которых руководит Флетчер. Вообще, слово «лаборатория» в Америке часто обозначает в нашем понимании — институт. Так было и с КРРЕЛ, и здесь в Боулдере. Лаборатория Флетчера представляет из себя огромное многоэтажное здание, насыщенное компьютерами и совершенными приборами, с которыми работают люди, умеющие извлекать пользу из того и другого. Кроме того, у лаборатории есть свои корабли, тяжелые самолеты, она имеет прямой выход на собственные спутники НОАА, постоянно посылающие на Землю информацию об облачном покрове, зарождении и передвижении тайфунов, смерчей, о ледовитости морей и изменении в снежном покрове Земли, даже о росте и развитии посевов на всей территории планеты, что позволяет заблаговременно предсказывать виды на урожай в своей и других странах вне связи с той информацией, которая официально дается и может иногда ввести в заблуждение.

Я просидел в своем отдельном кабинете меньше часа, «сосредотачиваясь» перед лекцией, как вдруг туда вошел Флетчер — крепкий, энергичный, загорелый, только чуть пополневший и, поздравив с благополучным прибытием, увел меня к себе, в свой кабинет, где почти до самого начала моей лекции рассказывал о новых моделях глобальных изменений климата Земли, которые ему удалось придумать, анализируя материалы, которые приходят в лабораторию отовсюду. Но главную роль в моделях Флетчера играли, конечно, льды, снежный и ледовый покров планеты, потому что сердце Джо навсегда осталось, по-моему, там, в Арктике, где он провел, мне кажется, лучшие годы своей жизни. Да и познакомились мы с ним на почве изучения полярных стран, и сюда, в Боулдер, я приехал в значительной степени благодаря ему: оказалось, что официальное приглашение для приезда и организацию моего семинара сделал Курт от имени своего института, но деньги на поездку выделила… лаборатория Флетчера.

Как я и ожидал, на лекцию пришел и Гриша. Внешний облик его с тех пор, как я его видел в прошлое посещение Боулдера, переменился. Теперь на нем был хороший костюм, модные ботинки, рубашка с галстуком. Но все равно он выделялся среди других ученых, теперь уж, видимо, своей консервативностью.

Заметив, как я недоуменно оглядываю его костюм, он сказал: