Пикник на Млечном пути

Пазл, который сложился в голове Фаи, начал рассыпаться. Не так она составила его… Не так! Мать снова обманула ее? Исказила действительность, когда рассказала, почему родительница, Дора Эленберг, отказалась от нее.

«Она была при смерти, – тут же сделала вывод Фая. – Думала, не оклемается, и написала отказ от ребенка!».

– Ваша дочка умерла, а ее выжила, так? – спросил Бах.

Фаина сначала подумала, что он перепутал, хотел сказать «ее дочка умерла, а ваша выжила», а потом поняла – Бах сказал то, что хотел…

– Да, – машинально ответила мать. – То есть наоборот.

– Вы уверены, Алена Ивановна?

– Я устала…

– А, может, все же ваша дочурка умерла? Но вы не готовы были с этим смириться и поменяли бирки на руках девочек? Грудники похожи друг на друга. Мать, естественно, свое чадо не перепутает с чужим, но другая роженица лежала в реанимации, а медсестры запомнить всех не могут…

– Мне плохо, – просипела мать и стала закатывать глаза.

Фая тут же подбежала к ней, оттеснив Баха. Она знала, мать притворяется, но подыграла ей, имея свой интерес.

– «Скорую» вызвать? – спросил опер.

– Не надо, я укол сделаю. Принесите, пожалуйста, лекарство. Оно в холодильнике на дверке.

Когда опер вышел в кухню, Фая склонилась над матерью и прошептала ей на ухо:

– Когда он уйдет, ты все мне расскажешь, иначе пеняй на себя!

Бах вернулся с шприцем в руке. Это были обычные витамины. Фая колола их матери периодически, как рекомендовал врач. Но полицейский должен думать, что в шприце лекарство, после которого Алена Ивановна почувствует себя лучше и погрузится в сон.

– Поверните ее, пожалуйста, – попросила Фая.

Бах сделал, как следовало, и она воткнула в худую ягодицу матери иглу. Ввела витамин, повернула женщину на спину, накрыла одеялом.

Тут же мать засопела. Уснула на самом деле или притворилась, Фая с точностью сказать не могла.

– В кухню? – спросил Бах шепотом.

Фаина кивнула, и они вышли из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Мысль о грязном унитазе не давала покоя. Какашки, застывшие на белом фаянсе, хуже, чем бельмо на глазу.

– Я в туалет на минуточку, а вы проходите… Чай, кофе будете? Если да, чайник поставьте.

– Нет, благодарю.

– Тогда просто подождите. Мне там надо прибраться…

И скрылась за дверью.

Баха она не обманула. Вышла через пару минут. Убрала все быстро, но и не тщательно. Потом перемоет. Но сейчас ей нужно знать…

– Вы правда считаете, что моя мать подменила детей? – спросила Фаина, едва переступив порог кухни.

Он не ответил, но над вопросом задумался. После недолгой паузы заговорил:

– Фаина, вы девушка неглупая, я вижу. И вот давайте поразмышляем… Когда-то в одном роддоме на свет появились две больные девочки. Одна умерла, вторая выжила. Судя по документам, скончалась дочка гражданки Доры Эдуардовны Эленберг, а выкарабкалось чадо Алены Ивановны Сидоровой. Но спустя двадцать один год насильственной смертью погибает женщина, потерявшая дитя. Та самая Дора. А у нее работает ребенок, который выжил. То есть вы, Фаина. Да, это может быть совпадением. И не такие бывают, но…

– Но?

– Но все замечают, что эти две женщины, зрелая и юная, похожи. – Он взял Фаю за руку и усадил на табурет. – Как мать и дочь.

– Мы похожи? С Дорой?

– Говорят, да. Я не видел ее при жизни. – Бах подался вперед. – Вы знали, что мать вам не родная и вас родила на свет Дора Эленберг?

Фаина колебалась. Не знала, что ответить, чтобы ей поверили. Даже Михась Аверченко, которому ей экспромтом удалось немного задурить мозги, если бы располагал какими-то данными, не принял бы ее лепет за чистую монету, а уж опер со стажем…

– Фаина, вы устроились в «Млечный Путь» уборщицей, чтобы узнать свою настоящую мать! – решительно выдал Бах. – Это очевидно. Если надо будет, я найду этому доказательства. Пока времени на это не было. Но в ваших интересах поговорить со мной откровенно. Я ведь могу вас не только заподозрить в убийстве, но и задержать на двадцать четыре часа.

– Я никого не убивала. Поэтому задержания не боюсь.

– Вы не были в «обезьяннике».

Фаина рассмеялась, запрокинув голову. Знал бы он, через что ей пришлось пройти за столь короткую жизнь, не пугал бы такой малостью, как «обезьянник». Зря он с ней так. Не угрозами надо было… Лопухнулся старший опер. Не ту выбрал тактику.

– Сажайте, – все еще похохатывая, сказала она.

– То есть откровенного разговора у нас не получится?

– Вообще не понимаю, о чем вы. Я через биржу устроилась в «Млечный Путь». С прежней работы уходить собиралась, и схватилась за первое предложение.

– Получше не нашлось?

– Я студентка, мне удобно работать по скользящему графику.

– Уборщицей?

– Любой труд почетен.