Пикник с кровью

— Он нарисовал это в семь лет. Видите луну? Женщина явно гордилась этим наивным и по-детски беспомощным пейзажем, на котором внизу было красиво написано чернилами: «Маме от ее Джино к Новому году. Целую и желаю самого лучшего».

— Несколько дней назад произошла скверная история, вы знаете, около вокзала Гарибальди. Она стоила жизни невинному человеку. — Амброзио старался говорить тихо, не торопясь. — Ваш сын вел мотороллер, на котором сидел еще один, некто…

— Пиппо, я знаю. Они одногодки, но Пиппо уже совсем как взрослый. Хулиган, пьянчужка. Это из-за него все наши беды. Его тут все знают.

— Как и его отца, надо думать? Она утвердительно кивнула головой.

— Отец осужден, — добавила Надя, — за вооруженный грабеж. Специалист по банкам.

— Почему ваш сын сегодня вышел из дому? — спросил Амброзио. — Он ведь находился под домашним арестом.

— Джинетто позвонили. Примерно в пять часов.

— Позвонили?

— Я не поняла, кто ему звонил, знаю только, что после звонка он очень расстроился. Я спросила, что случилось, но он не ответил и ушел в свою комнату. Конечно, нельзя было оставлять его одного, но мне необходимо было выйти купить кое-что к ужину. — Она показала на целлофановый мешок на белом столике, в котором угадывалась буханка тосканского хлеба.

— Вас долго не было?

— Четверть часа, не больше. Когда я пришла, он уже ушел. Я ужасно заволновалась именно потому, что ему строжайше запретили выходить, вы же знаете. «Снова влипнет в какую-нибудь историю», — подумала я. И выбежала на улицу, забыла даже взять зонтик. Потом услышала полицейскую сирену, увидела всех этих людей под фонарем… — Она прикрыла рукой глаза. — У меня сразу возникло предчувствие, я уже знала, что на земле, в крови, под дождем мой сын, мой мальчик…

В тишине ярко освещенной квартиры слышался глухой шум холодильника, из соседней комнаты доносился голос Мерилин Монро, которая пела «Бай, бай, бэби». По странной ассоциации Амброзио вспомнился коктейль, который назывался «Невада», с темным и крепким ромом, бар по улице Верди, куда он ходил перед тем, как встретить Эмануэлу.

— Видимо, его испугал звонок. — Надя Широ держала в руках лист ватмана с рядами малюсеньких желтых, оранжевых и коричневых грибков.

— Возможно. Теперь и я об этом думаю.

— А после того, как он вернулся из больницы, ему никто не звонил?

— Какая-то его подружка, кажется.

— Пиппо не объявлялся?

— Нет.

— Какие чудесные грибочки! — Наде захотелось хоть на мгновение отвлечь несчастную женщину.

— Их напечатают на ткани для детских рубашечек. Я сделала серию яблок: зеленые и красные, с листьями и без.

— Газеты много писали об ограблении жены хозяина траттории. Некоторые полностью назвали имя и фамилию вашего сына, хотя обычно указывают только инициалы.

— Имя и фамилию… Они напечатали даже наш адрес, все знали, где мы живем, — с горечью проговорила женщина. — Я все ждала, когда начнут камнями бить окна…

— Где вы родились?

— В Лукке. Училась во Флоренции, жила в Тоскане, пока не родился Джино, потом переехала в Милан. Хотела писать картины, но нужно было кормить ребенка.

— Дружок вашего сына, наверное, живет поблизости?

— Около театра, дом напротив или соседний, не знаю точно.

— Кто-нибудь придет побыть с вами? — спросила Надя.

— Думаю, что да. Надеюсь, что придет.

— Завтра в девять позвоните мне, — сказал Амброзио, протягивая визитную карточку. — Я провожу вас в институт судебной экспертизы. , Распрощавшись с матерью Джино, комиссар и Надя направились на поиски дома, где жил Филиппе. Поиски были непродолжительными — первый же мальчишка указал им на невзрачное трехэтажное здание напротив театра Верди. Они поднялись по грязной, затоптанной лестнице, позвонили в дверь с белой эмалированной табличкой, на которой была написана фамилия «Стране». Голоса в квартире, слышные с первого этажа, сразу затихли, кто-то спросил: «Кто там?"

— Полиция.

Дверь немного приоткрылась, сдерживаемая цепочкой. Амброзио скользнул взглядом по щели и увидел негритенка лет десяти. Зубы у мальчишки были такой же белизны, как эмаль на табличке.

— Мне нужно поговорить с Пиппо.

Негритенок закрыл дверь.

Минуты через две показался Филиппе с бледным усталым лицом. На нем была пижама в белую и голубую полоску. Его смелость и дерзость как рукой сняло.

— Мы пришли по поводу твоего друга Джино. Пиппо посмотрел на них в нерешительности и пробормотал:

— Проходите, раз уж пришли.

Они вошли в прихожую, за которой темнел длинный и узкий коридор. В квартире, кроме мальчика и парня, никого не было. Надя обошла комнаты. Маленький телевизор, включенный на всю мощь, показывал мультфильмы. Пиппо выключил его, потом улегся в кровать, под одеяло.

— Выйди, — приказал он ребенку.

— Твоего друга Джино убили, — сказал Амброзио, когда негритенок вышел.

Филиппе замер с широко открытыми глазами, у него перекосился рот. Чувствовалось, что он не в состоянии произнести ни слова. Затем приподнялся, взял со столика у кровати стакан воды. Его рука дрожала, может, от температуры, а может, и от страха.