Пикник с кровью

— Комиссар, извините, но это отдельная история. Я предпочитаю убийства с целью грабежа или из ревности. А тут маленькие негодяи, которых убивает какой-то шизик. Но почему он их ненавидит и уничтожает без жалости?

— Я тоже задаю себе этот вопрос, — к нему почти вернулось хорошее настроение. — Что, по-твоему, случится, когда этот маленький жулик, который сейчас гриппует, заявит, что никого не боится, потому что ни в чем не виноват? Они с другом, в сущности, хотели только взять сумку старухи. Однако тот, второй, из-за этой мелочи, из-за полупустой простой сумки, когда вокруг воруют на миллионы, поплатился жизнью. Не слишком ли дорого — за какие-то восемьдесят тысяч лир?

— Некоторые приходят в ярость вовсе не из-за суммы. Возмущает сам факт посягательства на их собственность.

— Я это учитываю.

Амброзио налил себе кофе из кофеварки. Просмотрел несколько газет, лежавших на столе, повернулся к Де Луке.

— Когда ты встречаешься с Валенти? Инспектор посмотрел на часы.

— Сразу после завтрака.

— Да поможет нам Бог, — сказал Амброзио, закурив сигарету. Первый раз за неделю он с удовольствием затянулся после чашечки крепкого кофе.

Заголовок, придуманный Валенти, так и лез в глаза с разворота миланской хроники. «Смертный приговор за восемьдесят тысяч» — эти слова определенно должны были разбередить душу тому, кто был уверен в своем праве казнить и миловать.

Автор писал, что паренек, укравший сумку у вдовы хозяина траттории, оправдывал свое бездельничество отсутствием постоянной работы. Сегодня же, чтобы прожить в городе с множеством соблазнов, которые дразнят тебя из каждой витрины бесчисленных магазинов, случайных заработков мало.

— Тогда что бы ты хотел делать? — спросил репортер.

— Деньги, — не задумываясь, ответил он. — Стать богатым. Ходить по самым шикарным кабакам. Ездить на черном «порше».

— Где же взять столько денег?

— Пока не знаю. Но знаю одно: денег вокруг много. И есть люди, которые умеют их взять.

— Однако все твои соседи встают рано утром и уходят на работу. Они вкалывают до седьмого пота в своих офисах, на фабриках, в мастерских, делают карьеру. Потом заводят семью, покупают автомобиль — чаще всего не роскошный «порше», а что-нибудь попроще, одеваются, путешествуют. Всему свое время.

— Мне это не подходит. Я не хочу вкалывать до седьмого пота и откладывать жизнь на потом. Мой отец…

— Кстати, где он, чем занимается?

— В Сардинии, на каторге. Чем там занимаются, я пока не знаю.

Валенти рассчитал точно: симпатий парень не вызывал, но какие-то струны в душе затрагивал.

Две главные проблемы стояли теперь перед комиссаром Амброзио: выкурить из его логова убийцу или убийц и при этом не пожертвовать Филиппе, за которым шла охота.

— Джулиани, тебе придется сыграть его роль.

— Превосходно, — кивнул Джулиани. — У меня есть такая же куртка, как у него, глаз можно прикрыть черной повязкой. Думаю, сойдет.

Джулиани жевал американскую жвачку, на пальце у него поблескивало, золотое кольцо с выгравированным сердечком.

— Монашек все еще под наблюдением? — поинтересовался Амброзио. — Прошу вас, не спускайте с него глаз. Вы понимаете, что его жизнь может оказаться под угрозой? И не только из-за ранения. Он опасный свидетель для того, кто стрелял. Даже если слегка чокнутый. Как только появится возможность, мы попробуем вытащить из него все, что он знает и помнит.

Но намерениям комиссара не суждено было осуществиться. Оказалось, что Альдо Торресанто, по прозвищу Монашек, ночью скончался. Еще одна ниточка, которая могла бы привести к преступникам, оборвалась.

Валенти был доволен комплиментами, которые Амброзио высказал ему по телефону. Известие о смерти Монашка взбудоражило его, он мог теперь подготовить новый репортаж.

— Джулио, ты настоящий друг, даже если заинтересован в этом деле. Давай поужинаем вместе как-нибудь. Конечно, с Эмануэлой. Могу я рассчитывать?

За работой, за телефонными звонками, совещаниями, просмотром донесений прошел день. И вот настал момент, которого Амброзио ждал если не с тревогой, то с нетерпением. Момент, когда предстояло увидеть, осуществляются ли его предположения и планы, которые он так тщательно вынашивал.

Выехав на машине из квестуры, он решил перекусить с Надей Широ в одном местечке возле Порто Людовико, которое называлось остерия делла Лантерна. В остерии в небольшом зале рядом с фотографиями боксеров висел на стене правый ботинок Примо Карнеры, чемпиона мира в тяжелом весе 1933 года.

Красное вино, ячменный суп, тонко нарезанная нежная форель — Надя даже решила, что это семга, розовый свет торшеров — все это вызывало в комиссаре чувство легкого, почти веселого покоя. Под конец ему даже показалось несправедливым наслаждаться такой радостью без Эмануэлы. Она-то считала — и это было в принципе верно, — что он охотится за преступниками и так занят, бедняга, что не может прийти к ней на ужин. Что ж, они увидятся позже.

— Комиссар, какого размера туфли носил этот боксер? — Надя промокнула губы салфеткой.

— Мальчишкой я это знал, сейчас уже не помню. Спросим у Аттилио, хозяина.