Пикник с покойником

Разошелся. Галя не сдалась. Написала в газету письмо об автокатастрофе от имени Юры, Ю. В. Федорова. Изложила факты, не скрыла его фамилию, указала телефон. Полагала, что сумеет доказать: сигнал SOS обществу послала его жена. Ей с ним плохо. Она-де ищет повод расстаться. Немного Галочка не рассчитала, поговори она с самой супругой — все представила бы куда натуральнее.

— Полина уже приходила, — продолжала бредить Галина. — Этот удав вас придушит, — с угрозой проговорила она. — Недоумевайте, спорьте, ссорьтесь с ней. Мне ты, Юрка, не нужен. — Кара-Ленская заметалась на каталке.

— Низкий поклон тебе, Галюша, — откликнулась я. И, вообразив реакцию Федорова на мою персону, добавила: — Чужими руками с человеком ничего нельзя сделать, потому что никто никого по-настоящему не знает. Никто ни о ком всего не знает. А заставить Юру сделать с собой то, что тебе надо, силенок не хватает. Эх ты, интриганка задрипанная.

Галина Кара-Ленская еще немного пообличала любовника, выкарабкиваясь из наркоза. Сомнения в том, что Юра способен покуситься на жизнь Левы из-за выплаченного Алексом гонорара, меня оставили.

Галка вновь ненадолго забылась. Очухавшись на сей раз окончательно, заладила классическое: «Где я и что со мной?» Я отвезла ее домой на такси. Пожелала здравствовать. Она заверила, что с телефоном под боком быстро организует уход за собой.

Глава 9

Утром на очереди у меня была Мишелиха. С этой милашкой я церемониться не собиралась. Однако позвонила, прежде чем нагрянуть.

— Полинка, я до дрожи соскучилась! — воскликнула Ленка.

Елки-палки, а уж я — то вообще крупно тряслась без тебя.

По пути к укрывательнице недобросовестных водителей я, как обычно, увидела то, что мне не следовало. В четырехэтажный свежеотреставрированный особняк, по слухам принадлежащий преступному дельцу международного масштаба, вошел Саша. Коммерческий директор конторы Федорова, безусловно, обладал свободой передвижения. Но я прильнула к стеклянной двери и отметила, что охранник вскочил при его появлении. Неплохо для прилюдно тертой мордой об асфальт федоровской «шестерки». Передо мной никто не расшаркивается, а перед парнем, на котором бывший холуй Алекса отыгрывается за свое прошлое, — запросто. «Зависть — смертельный грех, Полина, — осадила я себя. — При чем тут ты? Достаточно было удивиться, не приплетая свою персону». Но даже огрызаться на замечание проснувшегося вдруг голоса совести я не стала. Потому что охранник — надо же! — щелкнул каблуками, когда Александр направился к лифту. Я отлепила нос от тонированной преграды и прибыла к Мишелихе несколько рассеянной.

Ага, шкаф уже стоял в углу, где раньше находилось кресло. Кресло же Ленка переместила на середину комнаты. По-моему, она агонизировала. Необходимо было менять квартиру, мебель и начинать сначала.

— До чего ты докатилась, подруга, — попеняла я.

— Не нравится? — встрепенулась Мишелиха. — Кажется, так уютнее.

— Мне не нравится другое…

Это была лавина. В ответ на произведенное мною сотрясение воздуха Мишелиха сначала выдала в мой адрес несколько нелестных определений типа «дура, фантазерка, идиотка». А потом понеслось:

— Оборзела, Поля? Да кто ее преднамеренно сбивал? Кому она нужна? Мы даже удара не слыхали! Иван не врубился. Кара-Ленская отпросилась в отпуск, чтобы ухаживать за приехавшей погостить родственницей. И вдруг возникает на проезжей части! Не лезь, Полина, он эту сучку на помойке подобрал. Она вешала лапшу на уши вкладчикам разорившегося банка. Ему тоже усладила слух, он и пригласил ее в ипресс-секретари. Не беспокойся, она за каждый свой синяк счет в баксах предъявит.

И так далее в течение часа. Можно подумать, что кто-то из скрывшихся с места наезда щадит побывавшего под колесами. Но поскольку я сама еще вчера не помешала Гале организовать ее маленький бизнес на полученной травме, ссориться с Мишелихой смысла не имело. Главное — не сбавлять тон. И на той же ноте я резко сменила тему. Ленка бросилась прикрывать тугой своей грудью честь мужчины, не сообразив, что я палю уже не по директору фирмы «Во саду ли, в огороде», а по Алексу.

— Иван — старинный приятель Алекса, — громко вещала Мишелиха. — Надо же мне с кем-то поговорить о нем. Ты представить себе не можешь, кого мы лишились.

Куда мне, убогой, рассуждать о реинкарнациях незабвенного Остапа Ибрагимовича Бендера.

Довольно скоро я поняла, что в отличие от Гали Ленка любила Алекса и ненавидела Юру.

— Алекс гений, стратег, теоретик, — вдалбливала мне Мишелиха. — Его комбинации приносили миллионы «зеленых». Он бы никогда не опустился до формирования банды, до управленческой должности — словом, до осуществления идей. Он был мыслитель, творец. Но тогда, кроме Юры и подобных ему бездарей, под руками никого не было. Он хохотал, вспоминая, как они заваливали верные дела: трусили, не могли сориентироваться при малейшем вмешательстве случая в разработанный Алексом план. Он хохотал, и этим все сказано.