Пиковая дама, приди!

Глухо стукнула входная дверь, и в дом проник морозный воздух. Девочка подёрнула озябшими плечами, тут же вскочила, как бы опомнившись, и побежала в прихожую, тряся густыми русыми локонами.

– Папа!

Не успел Павел Сергеевич снять шубу с пышным меховым отворотом, как Вера с разбега бросилась в объятия к отцу. Тот расцеловал дочь в обе щёки.

– Холодный, холодный же, папа! С мороза! Нос весь красный! – засмеялась девочка, закрывая глаза и утыкаясь лицом в мех, который нёс в себе запах настоящей русской зимы и тающие снежинки, уже превратившиеся в прозрачные льдинки. Вера так любила это время!..

Сразу за отцом в прихожую вошёл камердинер. Он принял у Павла Сергеевича верхнюю одежду и тут же приказал горничным подавать ужин.

– Папа, мы с Анечкой ёлку начали украшать теми игрушками, что ты заказывал, помнишь? Сегодня их принесли! Ты хочешь посмотреть? Они такие красивые, я никогда не видела таких прежде! – пара горящих нетерпением глаз уставилась на Павла Сергеевича.

Они отправились в гостиную. Вера с упоением рассказывала отцу и горничным о ёлочных украшениях из толстого зеркального стекла, которые они держали сейчас в руках одними из первых в Российской Империи. Случилось это благодаря большому другу Павла Сергеевича по коммерческим делам – владельцу стеклодувного производства в Москве, который прислал перевязанную лентами коробку с увесистыми шарами, усыпанными яркими разноцветными блёстками, и письмо, предназначавшееся Вере. Что это был за волшебный момент, от которого перехватывало дыхание!

Однако чего-то на ёлке недоставало. Тогда отец подхватил тоненькую девочку на руки, чтобы та повесила на макушку ёлки белую Вифлеемскую звезду. Вера радостно захлопала в ладоши:

– Как мне нравится, папа! У нас такая красивая ёлка!

Павел Сергеевич улыбался, и вдруг, обхватив девочку руками покрепче, стал кружить её по комнате, и Вера смеялась всё громче и громче. Она чувствовала себя такой счастливой!

Ещё бы мама вернулась из больницы…

– Осторожно, Павел Сергеевич! Подарки прямо у Вас под ногами! Не подавите! – испуганно воскликнула горничная Аня, едва войдя в гостиную. На сегодняшний вечер она оставалась без помощи второй горничной, которая по возвращении Павла Сергеевича отпросилась поехать в деревню к родственникам, чтобы успеть к Рождеству.

В этом радостном моменте голова уже закружилась и у папы, и у дочки, и они упали в мягкое кресло рядом с ёлкой, смеясь. Вера быстро подскочила и устроилась на коленях отца поудобнее, обняла его и приложила ухо к груди – она слышала, как быстро колотится его сердце.

– Фух, закружила ты меня, дочка! – смеялся Павел Сергеевич, пытаясь отдышаться.

Горничная, глядя на семейную идиллию, улыбнулась и опустила глаза, затем, теребя руками передник, произнесла:

– Павел Сергеевич… Верочка интересуется, да и мы все переживаем оченно… скоро ли хозяйка наша вернётся?

Отец Веры в тот же миг стал серьёзен:

– Доктор сказал мне, что к Рождеству она поправится, и мы сможем забрать её домой, обеспечив ей восстановительный уход, разумеется. Он сказал, что пришлёт записку. Думаю, с минуты на минуту может прийти человек от него… Послушай, Вера, – обратился он к дочери, когда горничная продолжила вешать на ёлку последние украшения, – вчера меня пригласили в салон графини Данилевской. Ты помнишь её? Они с супругом были у нас незадолго до болезни твоей мамы.

– Помню, папенька… почему спрашиваешь?

– Как тебе нравится – они желают непременно сегодня устраивать спиритический сеанс! Только подумать – сегодня! Я, разумеется, отказался от такой забавы перед самым Рождеством. Считаю, что это уже чересчур…

– Конечно, Павел Сергеевич, грешно это! Как можно! – воскликнула неожиданно для самой себя Аня, поймав на себе вопрошающий взгляд Павла Сергеевича, как бы ожидавший одобрения всех присутствующих, развела руками и затем перекрестилась.

– Папа, я считаю, что ты правильно отказался. Няня говорила, что нельзя это…

– Моя радость, хотя бы ты меня поддержала! А вот остальные моего отказа и не поняли будто. Представь, и сама графиня Данилевская назвала сеанс «глупой сказочкой», вовсе ничего не значащей. Ей хочется развлечений, скучно ей, вообразите только! Один лишь граф и вошёл в моё положение и в отличие от своей супруги осознал всю ситуацию гораздо быстрее. Эта, по её выражению, «сказочка», может слишком дорого обойтись всем участникам постановки на подмостках её салонного театра… – Павел Сергеевич задумчиво посмотрел куда-то в стену напротив, затем перевёл взгляд и снова случайно встретился глазами с горничной. Та тут же закивала, как бы подтверждая его слова. А вот дочь молчала.

– Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, Вера?

Вера понимала его, но не полностью. Одно она знала точно – его боязнь за маму, вероятно, уже переходила все рамки его прежнего спокойствия и разума. Пожалуй, даже слишком. Впрочем, Вера также наивно считала, что один взятый на себя не вовремя грех, даже самый на вид пустячный, может повлиять и отяготить разрешение любой жизненной ситуации – и отнюдь не в твою пользу.