Пилот Хаоса

– Еще одна пьеса, император? Или на этот раз стихи? Ваши цитаты интригуют меня, – беспечно заметил Риндалан, как будто только что обратив внимание на жалкие попытки Палатона уйти.

Император скорчился, как от боли. С трудом, волоча ноги, он пересек кабинет и, оказавшись рядом с Прелатом, протянул ему руку. Риндалан взял ее. Когда они соприкоснулись, вспышка аур была настолько сильна, что на глазах у Палатона выступили слезы.

Паншинеа испустил глубокий, прерывистый вздох. Его бахдар слабо замерцал.

– Хорошо, – произнес он, – если тебе нужен корабль, Гатон покажет тебе, где его найти. Какой бы ты посоветовал?

– Лучше всего стингер, если вы хотите пролететь через щит, – Палатон проговорил эту фразу с трудом, но настороженное лицо Риндалана предупреждало его – надо действовать так, как будто ничего не случилось. Палатон только что оказался свидетелем акта вампиризма, но Прелат вел себя как ни в чем не бывало, как будто Паншинеа и не брал у него силы. Палатон вспомнил того курсанта-вампира, который погиб в школе – он почти не испытывал сочувствия к нему. Что же тогда он должен чувствовать по отношению к императору?

Палатон понятия не имел об этом. Прелат продолжал стоять, держа за руку императора.

– Ты знаешь, почему я намерен отправиться в Данби лично? – неожиданно спросил Паншинеа.

– Догадываюсь, – осторожно ответил Палатон. – Чтобы дать им понять, что они уязвимы.

Со своей стороны, я бы показал им, что охотно рискну собственной жизнью, чтобы предотвратить кровопролитие, которое может последовать, если бунт не прекратится. Но я не ограничился бы полетом – я приземлился бы и встретился с ними лицом к лицу.

– Пусть узнают, что никто не может уйти от закона, даже их император? – торжество послышалось в голосах императора. Его глаза блеснули ярче.

– Приблизительно так. Паншинеа мягко улыбнулся.

– Тогда мы – единомышленники. Я не доверил бы свою жизнь никому другому. Йорана проводит тебя к посадочной полосе. Гатон отправит вперед посыльного. Возьми тот корабль, который сочтешь подходящим. Я хочу вылететь сегодня днем, после приема, – и он повернулся к Риндалану.

Палатон уже был на полпути к двери, когда император произнес:

– У ГНаска есть весьма заманчивая идея – он предложил мне использовать наемников, чтобы не посылать чоя сражаться против чоя. Что вы думаете об абдреликах, Прелат?

– Я считаю это предложение нелепым.

– И я тоже. Посланник удивил меня своей осведомленностью о положении в Данби, но я не позволю абдреликам ступить на Чо. Они – хитрые существа… – К счастью, захлопнувшаяся дверь оборвала разговор.

Палатон остановился в коридоре, подавляя тошноту от увиденного, и перевел дыхание, чтобы избавиться от удушливого запаха болезни Паншинеа.

Глава 11

У него пересохло во рту. Он чувствовал, как бахдар Паншинеа и его аура ярко вспыхивают и гаснут, мерцают и тут же погружаются во тьму. Неужели он единственный чувствовал это? Не может быть, ведь аура Прелата Риндалана тоже вспыхивала… По самому своему положению, по близости к Вездесущему Богу, он не мог бы не замечать болезнь Паншинеа. Риндалан должен – знать, что Паншинеа берет у него силы. А что касается Гатона… министр из Небесного дома должен преследовать какие-то свои цели, но вряд ли Паншинеа может помешать ему.

Но так или иначе, Паншинеа ждет падение. Чем более неожиданным и сумасбродным будет его поведение, тем быстрее свершится ниспровержение. Палатон догадался, что, должно быть, Риндалан и Гатон стараются по возможности отдалить его, чтобы позаботиться о собственном будущем. Когда приблизится срок, он, Палатон, не дал бы и гроша за жизнь Паншинеа. Императору предстояло погибнуть.

За всю жизнь он еще не видел ничего подобного. Прежний император, дядя Паншинеа Клиберн, умер во сне, в зрелом возрасте – уверенный в себе как в выдающемся правителе. У Палатона сохранились детские воспоминания о траурных процессиях на улицах городов и унылых прощальных застольях, а также о восшествии на престол Паншинеа.

Его ладони зудели, как будто от неосуществленного желания схватиться за что-нибудь. Единственное, что ему оставалось – проследить, чтобы корабль был готов к тому моменту, как соберется император. Но последствия этого полета могут либо помочь Паншинеа, либо… его врагам. Палатону придется пересекать жестокие ветры и термальные потоки, налетающие на судно без предупреждения со всех сторон, стараясь сбить его с пути. С посасыванием в животе, напоминающем голод, Палатон свернул в коридор, который вывел его к комнате, где должен был ждать сопровождающий.

Двумя этажами выше при выходе из лифта его ждал помощник Йораны в наглухо застегнутой зимней форме. Он сдержанно улыбался.

– Тезар Палатон, – почтительно произнес он, – офицер в отпуске. Вы позволите проводить вас на аэродром?

Палатон едва сдержал разочарованный вздох, но тут же понял, что не вправе ожидать личного внимания со стороны Йораны. Он кивнул.

– Я только возьму куртку и присоединюсь к вам.

– Зовите меня Дарб, – попросил тот, проводив Палатона до дверей его комнаты и деликатно оставшись на пороге.