Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко

Благодаря хорошему аттестату зрелости и школьной характеристике, Виктор после строгого медицинского осмотра был, наконец, принят в ДОСААФ на курсы теоретической летной подготовки. Пять дней в неделю после работы он шел в столовую, где быстро съедал свой нехитрый обед, а потом садился в автобус и ехал через весь город в клуб ДОСААФ, размещавшийся в здании дореволюционного банка. Предметы, которые он гам изучал — аэродинамика, навигация, модели и конструкция самолетов, радиоэлектроника, метеорология и самолетостроение — не были такими уж трудными. Но для многих курсантов было сложно совмещать учебу с работой и к концу первого месяца четверть курсантов отсеялись. Виктор никогда не был так счастлив, как на занятиях в клубе. Вопреки правилам, главный инструктор не устраивал политзанятий. Он понимал, что их будущее и, возможно, жизнь зависит от интенсивности и качества подготовки, и поэтому не тратил время на никому ненужную пропаганду. Инструкторами были военные летчики в отставке, и в глазах Виктора они являли собой пример настоящих мужчин, покорявших и победивших небо. Они вели себя с курсантами как старшие товарищи и видели в них будущих коллег, от которых нельзя скрывать ни трудности, ни опасности предстоящей профессии, и которым надо передать как можно больше знаний и опыта, чтобы уберечь их, насколько возможно, от трагических ошибок.

Первый парашютный прыжок был намечен на декабрь и готовил курсантов майор ВВС. На первом же занятии майор сообщил курсантам, что, хотя он сделал в своей жизни больше тысячи прыжков, он перед каждым прыжком испытывал страх. „Пусть страх, который вы испытываете, не пугает вас, — говорил он. — Это естественно”. Когда Виктор с восьмью другими курсантами в сорокаградусный мороз прибыл на аэродром, расположенный в 30 километрах от Омска, и увидел маленький транспортный самолет АН-2, с которого им предстояло прыгать, то он испытал настоящий ужас. Все, что с ним случилось потом, он помнил плохо. Он ощущал себя запрограммированной машиной, выполнявшей чью-то волю. Когда майор отодвинул тяжелую дверь и в кабину со свистом ворвался морозный воздух, Виктору понадобилось мобилизовать всю свою силу воли, чтобы заставить себя подняться со скамьи и встать третьим в очередь на прыжок. Откроется ли парашют? Помню ли я, что надо делать? Останусь ли в живых?

Майор хлопнул его по плечу, и он бросился головой вперед, в пустоту. В голове проносилось: „Не бойся… Считай… Теперь дергай за кольцо!” Он почувствовал необычайно резкий толчок и от неожиданности вскрикнул. А затем, когда начался плавный спуск, и он увидел вокруг бесконечное, чистое и прекрасное небо, его пронзило острое чувство радости и ликования — он свободен! Свободен от земной суеты, ссор, обид, сомнений. Он смеялся, пел, кричал от радости, зная, что никто его не увидит, не услышит и не осудит. Гимны небу и свободе кончились бесславным приземлением на спину коровы. Испуганное животное стало кружить и биться, пытаясь освободиться от непрошеного седока и, наконец, сбросило его в навозную грязь. Виктор рассмеялся. Ему захотелось немедленно повторить прыжок и вновь испытать это восхитительное чувство. У него не больше ни малейших сомнений относительно своего будущего, он должен и будет летать!

После письменного экзамена курсантам представили их будущих летных инструкторов. Виктор был разочарован. Он рассчитывал, что его будет тренировать настоящий военный летчик, возможно, один из тех, кто участвовал в войне в Корее или во Вьетнаме. Вместо этого его инструктором оказалась тридцатипятилетняя миловидная женщина со спортивной фигурой, которую звали Надежда Алексеевна. Она была единственной женщиной-инструктором в ДОСААФ. Карьера летчицы далась ей нелегко. В восемнадцать лет Надежда поступила в клуб парашютистов и постепенно добилась принятия в клуб планеристов. С помощью влиятельных связей в Москве она в дальнейшем смогла поступить в ДОСААФ, прошла курс пилотирования, который окончила блестяще и была назначена летным инструктором в ДОСААФ. Виктор встретил ее, когда она уже проработала восемь лет и все эти годы продолжала совершенствовать технику, стараясь не только не уступать в мастерстве коллегам-мужчинам, но даже превзойти их. Она никогда не жаловалась ни на большую нагрузку, ни на отсутствие на базе элементарных удобств для женщин. „Вы действительно хотите летать?” — спросила она Виктора. — „Очень хочу”. — „Хорошо. Мы будем работать вместе. Я горжусь многими ребятами, которых тренировала. Некоторые из них стали военными пилотами”.

Начальник ремонтного цеха должен был по закону освобождать Виктора от работы на время тренировочных полетов, выплачивая ему три четверти зарплаты. Полеты проходили на аэродроме — к северу от Омска, которым ВВС разрешал пользоваться ДОСААФу весной и летом. В построенных еще во время войны казармах было так холодно, что даже в мае температура стояла ниже нуля. Приходилось круглосуточно топить печи.