Пионовый фонарь

- Помилуйте, сколько беспокойства… - сказал Сидзё. - Что это, суп? Замечательно. И подогретая водка? Отлично. Холодная у нас еще осталась, но подогретая куда лучше. А нельзя ли попросить к нам барышню? Ведь, говоря по правде, мы к вам сегодня не из-за цветущей сливы вовсе, а из-за барышни… Что? Нет-нет, я ничего. рнэ расхохоталась.

- Я ее уже звала выйти, а она сказала: "Я не знакома с приятелем господина Сидзё, и мне неловко". Я ей говорю: "Тогда, конечно, не выходите". А она и говорит: "Выйти все-таки хочется".

- Да что вы! - воскликнул Сидзё. - Это же мой самый близкий приятель, друг детства, можно сказать, мы с ним чуть ли не в лошадки вместе играли. Зачем же его стесняться? Мы ведь и пришли, чтобы хоть одним глазком взглянуть на нее!

После долгих уговоров Юнэ все-таки вывела барышню к гостям. Барышня О-Цую едва слышно поздоровалась с Сидзё и, застыдившись, присела позади служанки. Она словно прилипла к Юнэ и всюду ходила за ней по пятам.

- Простите, что так долго не был у вас, - обратился к ней Сидзё. - Приятно видеть вас в добром здравии. Разрешите представить вам моего приятеля. Он холост, и зовут его Хагивара Синдзабуро. А теперь давайте в честь нового знакомства обменяемся чарками… Вот так. Ого! Ни дать ни взять брачная церемония! Только там обмениваются трижды три раза…

Сидзё сыпал словами без передышки. Между тем барышня, стыдясь и радуясь одновременно, то и дело незаметно поглядывала на Хагивару Синдзабуро. Известно, однако, что любовь говорит глазами не хуже, чем языком, и вот Синдзабуро, глядевший как завороженный на прелестную девушку, ощутил, будто душа его вырвалась из тела и уносится в небеса. Так они сидели, а тем временем спустились сумерки, настало время зажигать огни, но Синдзабуро и не заикался о возвращении домой. Наконец Сидзё спохватился:

- А мы изрядно засиделись, пора и честь знать.

- Ну что вы, господин Сидзё, - возразила Юнэ. - Может быть, ваш товарищ еще не собирается уходить, почем вы знаете? И вообще, оставайтесь у нас ночевать!

- Я с удовольствием, - поспешно сказал Синдзабуро. - Я могу остаться.

- Итак, - вздохнул Сидзё, - я навлекаю на себя всеобщее осуждение. Впрочем, как знать, истинная доброта, возможно, в этом и состоит! Все-таки на сегодня довольно, давайте прощаться.

- Простите, - сказал Синдзабуро, - нельзя ли мне в уборную?

- Пожалуйста, - сказала Юнэ и повела его в дом. Когда они проходили коридор, она показала: - Здесь комната барышни, можете потом зайти и покурить.

Синдзабуро поблагодарил. Вернувшись в садик, Юнэ шепнула О-Цую:

- Когда он выйдет, полейте ему воды, пусть помоет руки. Вот вам полотенце.

Она протянула барышне чистое полотенце. "Это доставит ей удовольствие, - сказала она про себя, - кажется, он очень ей понравился". Так верность, не знающая меры, оборачивается подчас предательством. Юнэ в голову никогда бы не пришло подбить свою молодую хозяйку на беспутный поступок, она думала только о том, чтобы угодить хозяйке, развлечь ее немного - ведь барышня не знала в жизни никаких удовольствий и проводила дни в грусти и унынии.

А Хагивара, выйдя из уборной, увидел перед собой барышню, державшую в руках ковшик с теплой водой. Она была так смущена, что не в силах была выговорить ни слова. "Спасибо большое, - пробормотал Синдзабуро, - вы очень любезны". Он протянул к ней ладони, и барышня, у которой от стыда потемнело в глазах, принялась лить воду мимо его рук. Гоняясь за струей воды, он кое-как обмыл руки, но теперь барышня, оробев, нипочем не хотела расстаться с полотенцем. Синдзабуро, не спуская глаз с прекрасной девицы, потянул полотенце к себе. Она в смятении не отпускала. Тогда он с превеликой робостью пожал через полотенце ее руку. Знали бы вы, какая нежность была заключена в этом пожатии! Барышня, покраснев как маков цвет, ответила ему.

Между тем Ямамото Сидзё, обеспокоенный долгим отсутствием приятеля, заподозрил неладное.

- Куда это запропастился Синдзабуро? - сказал он сердито и поднялся. - Ведь нам пора идти.

- Ой, что это? - воскликнула Юнэ, чтобы отвлечь его внимание. - Да у вас голова блестит!

- Это потому, что вы смотрите на нее при свете фонаря, - объяснил Сидзё. - Хагивара! - заорал он. - Эй, Хагивара!

- Перестаньте, - укоризненно сказала Юнэ. - Ничего дурного не случится. Вам же известен характер нашей барышни, она у нас нрава строгого…

Тут наконец появился Синдзабуро.

- Где это ты пропадал? - сказал Сидзё и повернулся к Юнэ. - Нам пора, разрешите откланяться. Сердечно благодарим за угощение.

- Что ж, до свидания, - сказала Юнэ. - Жаль, конечно, что вы так торопитесь…

Сидзё и Синдзабуро пошли домой. В ушах Синдзабуро ни на минуту не смолкали слова, которые с большим чувством прошептала ему при расставании О-Цую: "Если вы не вернетесь ко мне, я умру".

Глава 3