Пёс императора

– Меня нелегко убедить, Элли. – Гектор убрал руки и сделал шаг назад.

М-да… Губы и щеки красные, глаза зажмурены, грудь, которую он вытащил из выреза платья, тоже розовая, со следами от пальцев, юбка задрана до талии… И ради чего прима Императорского театра согласилась на подобный кошмар? Даже если поверить, что Элен влюбилась, самоуважение никто не отменял. А к собственной персоне актриса относилась очень трепетно.

– Мы еще поговорим. Когда у тебя следующий спектакль?

– В субботу…

Элен распахнула глаза, и Дайд с трудом удержался от фырканья – на ее лице все же мелькнуло облегчение.

– Отлично. После спектакля пойдем в ресторан, там и поговорим. Согласна?

Она кивнула, поправляя юбку дрожащими пальцами.

Вернувшись в Тиль, Гектор сначала пару минут поговорил с Кэти – обещал ведь проявлять внимание, значит, нужно держать слово, – а затем связался с Урсулой.

– Ну? – фыркнул Дайд, как только перед глазами появилась проекция сестры. – И что ты скажешь мне в свое оправдание?

– Ничего! – нагло заявила Урсула, задрав нос. – И вообще – ты сам виноват!

– Мм… В чем?

– В том, что Кэти уверена, будто она тебе не особенно нужна. Переспи с ней, и она перестанет так думать.

– Сули! – Несмотря на то что Гектор слегка сердился, он все же не удержался от улыбки. – А как же «только после свадьбы»?

– После свадьбы будешь детей заделывать, а сейчас можно просто расслабиться.

Дайд засмеялся и покачал головой.

– Интриганка.

– Я тебе добра желаю. – Урсула свела брови и, посерьезнев, спросила: – Почему ты считаешь, что Кэти передумает? Она не легкомысленная девочка. Раз уж приняла предложение, то на попятный не пойдет.

– Она не любит меня. Ей нравится чувство безопасности, которое она испытывает рядом со мной, нравится, когда я говорю ей комплименты. У Кэти проблемы с самооценкой, я ее повышаю. Но меня самого она не любит, – пояснил Гектор спокойно. – Она влюблена в Роджера. Спроси ее что-нибудь про него, увидишь реакцию, поймешь.

– Да я тебе верю. Но Роджер…

– Роджер пока ведет себя с ней как идиот. Может, исправится, посмотрим.

– Надеюсь, что не исправится, – проворчала Урсула недовольно. – Я хочу, чтобы мой брат женился, обзавелся домом и детишками! Не любит, не любит… Не знаю. Смотрит она на тебя как на бога.

– Так богов не любят, – хмыкнул Гектор. – Сама же знаешь. Их боготворят.

Глава тринадцатая

Уснув, Тайра попала в воду – теплую, спокойную и пронизанную солнечными лучами. Закружилась в ней, закрутилась волчком, ощущая мягкие прикосновения, несколько раз перекувырнулась через голову и беззвучно рассмеялась, заметив рядом обескураженную морду своего пса. Он смешно дрыгал лапами, пытаясь удержать равновесие, и уши его колыхались туда-сюда.

Тайра обхватила пса руками и быстро поплыла к поверхности. Вынырнув и выплюнув попавшую в рот воду, улыбнулась и сказала, отпуская его и отплывая в сторону:

– Что ты такой недовольный? На этот раз она теплая!

Пес действительно выглядел недовольным, даже надутым, и Тайра не сомневалась: если бы он мог, сейчас непременно высказал бы ей, что думает по поводу этого неожиданного затаскивания в воду.

– А все почему? – продолжала Тайра, смеясь, развернулась и поплыла в сторону берега. – Потому что кое-кто не хочет сказать мне свое имя. А сказал бы – превратился в человека. И разговаривать бы смог, и плавать было бы проще, и… – Она запнулась, ощутив жар в груди. – И остальное – тоже.

Пес рыкнул, раздался плеск – он поплыл за ней.

Через минуту Тайра вышла на берег и, отжав волосы, села на песок. Оглядела себя – она была в белье и нижней рубашке, как тогда, у озера. Только вот теперь это было не озеро, а речка рядом с Лиртой – она узнала песчаный пляж и кусты с красными ягодами на другом берегу.

Окатило брызгами – пес отряхнулся, стоя рядом с ней, и сощурился, когда Тайра хихикнула.

– Мстишь, да? Вредный какой. – Она откинулась назад и немного смутилась, заметив, что взгляд ее ночного визитера изменился, наполнившись желанием. Скользил по ее телу поверх намокшей рубашки, и Тайре вдруг захотелось ее снять. Снять и посмотреть, как он отреагирует, что будет делать. Это ведь сон. Всего лишь сон.

Нет, нет, нельзя. Что это даст?

А вдруг он передумает и скажет имя?..

– Нравится? – прошептала Тайра, хватаясь за промокший подол. – Хочешь, сниму?

Судя по взгляду, он очень хотел. Но не кивнул, продолжая просто следить за ее действиями.

– Сниму, если скажешь свое имя. – Она задохнулась от волнения – а вдруг и правда скажет? – но тем не менее произнесла: – Все сниму, совсем все. Я ведь твоя. Ты же знаешь это. Твоя.

Он вздрогнул и, рыкнув, пошел на нее, глядя в глаза с такой человеческой страстью, что Тайра и сама задрожала, не представляя, что будет дальше…

Но сон вдруг кончился, рассыпавшись в ее сознании миллионом сверкающих песчинок, и она проснулась в собственной постели, ощущая, как бешено колотится сердце, отдаваясь барабанным стуком в висках…