Пётр Великий в жизни. Том второй

После обедни великий адмирал Апраксин и великий канцлер граф Головкин провели императрицу от её великолепного седалища к алтарю, где она перед так называемыми святыми (царскими) дверьми стала на колени на парчовую подушку и приняла святое причастие, а потом была помазана архиепископом Новгородским. Когда после этого священнодействия те же господа отвели её величество на прежнее место, архиепископ Псковский там же, перед алтарём, где совершилось миропомазание государыни, начал говорить проповедь, которая продолжалась добрых полчаса. Он превозносил необыкновенные добродетели императрицы и доказывал, как справедливо Бог и государь даровали ей российскую корону. Проповедь свою архипастырь заключил поздравлением от имени всех сословий российского государства. По окончании литургии и всего вообще богослужения обер-маршал Толстой и церемониймейстер объявили приказание, чтобы все участвовавшие в процессии шли в другую соборную церковь. Тогда его королевское высочество подошёл опять к императрице и повёл её к другой церкви, находящейся напротив, на той же дворцовой площади, и известной под названием собора Архангела Михаила, где погребены все цари и где гробницы их видны за решётками вдоль стен. Там, по здешнему обыкновению, императрица должна была ещё выслушать краткий молебен. Лейб-гвардия между тем прошла вперёд и заняла дорогу туда, которая также была выложена досками и обита красным сукном. Государыня шла по ней с короною на голове и в тяжёлой императорской мантии и ведена была его королевским высочеством под богатым балдахином с золотым шитьем и такою же бахромою, который держался на шести серебряных столбиках и несён был шестью генерал-майорами. Четыре флотских лейтенанта придерживали его ещё с боков, чтоб он не подавался ни в какую сторону. За её величеством следовали здесь только 5 статс-дам, обязанных нести шлейф, 6 придворных дам и, наконец – все прочие дамы, которые были в робах, 12 пажей и придворные кавалеры императрицы (которые, впрочем, шли впереди) да ещё великий адмирал Апраксин и великий канцлер Головкин, шедшие вместе с обоими старшими офицерами лейб-гвардии по сторонам возле государыни. Император же во время этой процессии прошёл из большой церкви, где совершилось коронование, во дворец, где назначался коронационный обед. Князь Меншиков бросал в народ маленькие золотые и серебряные медали и ходил в сопровождении статс-комиссаров Принценштиерна и ещё другого, по фамилии Плещеев, носивших эти монеты в больших красных бархатных мешках, на которых вышит был императорский орёл. Обе императорские принцессы вместе с обеими герцогинями, Курляндской и Мекленбургской, отправились ещё прежде императрицы из церкви во дворец и оттуда смотрели из своей галереи на шествие в другую церковь. После того как и там несколько духовных лиц в богатых облачениях встретили императрицу и провели её во внутренность храма, его высочество с дамами остался вне церкви и ждал окончания молебна. В это время по данному сигналу в третий и последний раз раздался генеральный залп из орудий с городских стен, смешанный с батальным огнём полков, стоявших на дворцовой площади. После краткого молебна его высочество повел императрицу из церкви к великолепной парадной карете, которая между тем подъехала туда. Это была огромная машина с богатой позолотой и живописью. Делали её, говорят, в Париже, и она в середине, на верху кузова, украшалась серебряною вызолоченною императорскою короною. Императрица своею большою мантиею заняла почти всю внутренность этой машины и поехала ещё в третью церковь, находящуюся у самого въезда в Кремль, в одном знаменитом женском монастыре, где похоронены все царицы и царевны и куда во время коронации цари и царицы из благочестия всегда имели обыкновение также заезжать (здесь говорится о Вознесенском монастыре). Карету везли 8 прекрасных лошадей, и составился опять великолепный поезд. За императрицею следовала другая карета в 6 лошадей, в которой сидели великий адмирал и великий канцлер, долженствовавшие вести императрицу в монастырскую церковь вместо его высочества. Генерал-лейтенант Ласси ехал верхом возле императорской кареты и бросал в народ и в войско золотые и серебряные медали, в чём ему помогали в качестве ассистентов ещё двое – майор и капитан. Через полчаса государыня в том же порядке возвратилась во дворец, где его высочество, наш герцог, высадил её из кареты у большого крыльца (Красного); тут же стояли опять наготове и 5 статс-дам, чтобы нести шлейф императорской мантии. Отсюда её величество под тем же балдахином и в сопровождении всех дам пошла вверх по широкому дворцовому крыльцу, и шествие это подвигалось вперёд очень медленно, потому что она вследствие тяжести своего одеяния несколько раз останавливалась отдыхать. Его высочество, проводив её до комнаты, где она должна была снять корону и мантию, отправился опять в большую залу и оставался там до тех пор, пока церемониймейстер не пригласил его вести императрицу к столу, куда её величество шла уже только в робе. Как скоро герцог провёл её под балдахин, под которым стоял императорский стол, их величества сели за последний – император с правой, а императрица с левой стороны; его же высочество сел один за поставленный близ трона маленький стол, за которым ему прислуживали офицеры императорской гвардии.