Пётр Великий в жизни. Том второй

Роковой для России, первый месяц 1725 года начался забавами при дворе. Встретив новый год обычным молением ко Всевышнему о ниспослании благодати его державе, в соборной Троицкой церкви, и угостив потом своих знатнейших сановников во дворце обеденным столом, Государь, в весёлом расположении духа, устроил одну из тех придворных шуток, которые, согласуясь с духом того времени, нередко повторялись в Петербурге и были не пустым подражанием Европейским обычаям, но средством к достижению целей, известных одному только преобразователю. Он составил род конклава, для избрания преемника умершему за несколько месяцев перед тем второму князю-папе Петру Ивановичу Бутурлину. Собрание назначено быть в доме предместника покойнаго Зотова. На крыльце, с улицы, было повешено по два, разной величины, колокола свинцовых, деревянных и из обожжённой глины. В зале, определённой для избрания папы, обитой соломенными рогожами, поставлен, на возвышении с шестью ступенями, трон, обтянутый красным холстом; на троне, подле багроваго цвета бочки, сидел живой Бахус, который целую неделю не протрезвлялся. Но обе стороны трона, на возвышении, стояло двое кресел, по правую для председателя собрания, князя-кесаря, по левую для будущаго папы. Далее, у противоположной стены, разставлено тринадцать стульев с намалёванными на спинках изображениями Бахусов в различных положениях. В другой комнате, где указано быть конклаву, устроено четырнадцать ложь, отделённых одна от другой соломенными же рогожами. В каждой ложе повешено, вместо ламп, по лаптю. Посередине поставлен только длинный стол, а на нём глиняные болваны медведя и обезьяны да небольшой деревянный сосуд для вина, сделанный в виде Бахуса; на полу две бочки, одна с напитками, другая с съестными припасами для кардиналов, на время их заключения.

Заседатели, к которым присоединился сам Император, собрались 3 Января, в два часа по полудни, в доме Бутурлина, откуда процессия потянулась в следующем порядке: за маршалом в обыкновенной одежде, с жезлом, обвитым красным сукном, шли двенадцать флейщиков – каррикатура папских прислужников – в красных платьях с жёлтыми отворотами, имея в руках дудочки и ложки с побрякушками. За вторым маршалом шло шестьдесят певчих, далее сто гражданских и военных чиновников до генерал-лейтенанта включительно, в обыкновенных мундирах. По трое в ряд. За третьим маршалом, в кардинальском облачении, с накинутым красным плащём на беличьем меху, шли по двое: князь Репнин с каким-то сановником, генерал Бутурлин с адмиралтейским басом (шуточное прозвание генерал-маиора Головина), который был одет кардиналом, и потом Государь, в красном коротком кафтане, рядом с князем-кесарем в кардинальском одеянии. Государя сопровождал карло в чёрной одежде, со свёртком бумаги в руке; он изображал секретаря конклава. Позади их шли четыре записные кардинала в своих епископских рясах. За ними шесть заик, представлявшие папских ораторов. Каждый из них заикался на свой лад и был совершенен в своём роде. Дале в каррикатурной процессии следовал Бахус, несомый на носилках толпою своих усерднейших почитателей. Багровый лицом, сидя верхом на бочке и держа в руках серебряный кувшин и чарку, он выполнял свою роль в совершенстве. Сидевший за ним сатир держал над его головой серебряную вызолоченную статуйку Бахуса, а впереди шёл старик с еловой хворостиной, которой курево заменяло кадильный дым. За этой толпой, другая тянула на устроенной для того машине огромную деревянную чашу – обыкновенный экипаж князя-папы. Шедший потом оратор, в дымной чёрной мантии и в четырёхугольной шапке из чёрнаго бархата с серебряной бахрамой, нёс предлинную лопату с измалёванной личиной Бахуса. Наконец, семь кардиналов в полном убранстве, держа перед собой такия же личины и имея в руках по книге песен, в честь разгульнаго бога упоения, заключали шествие.