Пипин Короткий

Убедившись, что перед ней христианин, принцесса окончательно успокоилась и, протянув к нему руки, проговорила:

— Милый человек! Я отнюдь не явилась из преисподней, как, впрочем, и не спустилась с небес, я всего-навсего несчастная женщина, заблудившаяся в лесу; я умираю от голода и прошу вас подать мне кусок хлеба.

— А-а, ежели дело только за этим, милая девушка, то у меня всего один кусок, — отвечал угольщик, изумившись тому, что видит юную особу в столь поздний час в глухом лесу, — но с помощью ножа мы разделим его на две части. Пока вы будете есть хлеб, вы мне расскажете, как случилось, что такая хорошенькая девушка осталась без ужина и без ночлега и просит приюта у такого бедняка, как я.

— Этого я вам сказать не могу, господин угольщик, потому что поклялась молчать, — отозвалась принцесса, — знайте только, что я должна скрываться в этом лесу, и, ежели вы пожелаете предоставить мне уголок в вашей хижине, а также немного хлеба и воды, я буду очень вам благодарна, я стану работать, чтобы отплатить вам за вашу доброту: вот у меня корзинка с нитками, я буду делать вышивки, которые вы сможете выгодно продавать в городе.

— Поговорим об этом потом, дорогое дитя; а сейчас надобно поскорее накормить вас и напоить, не правда ли? Войдите в мою хижину, у меня есть лишь хлеб и вода, но и то, и другое к вашим услугам.

И угольщик ввел Берту в свою хижину, где дал ей белого хлеба и свежей вкусной воды. Берта прежде всего поблагодарила своего доброго ангела.

Хижине угольщика было далеко до привидевшегося ей во сне дворца; но в ее положении бедное прибежище и щедрое сердце хозяина были все, о чем она могла мечтать. Окончив молитву, она поела и попила с неведомым ей дотоле удовольствием.

— Вот что, милая девушка, — заговорил угольщик, когда Берта окончила трапезу, — я-то был бы не прочь иметь такую привлекательную хозяйку; однако вам не годится жить у бедняка, да еще такого черного, что вы приняли меня за дьявола. У меня есть брат, мельник; вот уж он-то богат; это ему принадлежит Рейсмульская мельница в трех милях отсюда. Завтра я вас к нему отведу: у него две дочери, они хорошо вас примут и, во всяком случае, составят вам подходящее общество.

— А можно ли мне будет пожить у вашего брата мельника тайно? — спросила Берта.

— Сколько вам будет угодно, — отвечал славный малый.

— В таком случае я готова следовать за вами, и пусть Господь наградит вас за то, что вы для меня делаете!

На следующий день угольщик, проведший ночь под деревом, чтобы не стеснять Берту, зашел за ней на рассвете в хижину. Она уже была готова, потому что пережитые накануне волнения рано подняли ее с постели.

Они пустились в путь; угольщик шагал впереди, а принцесса шла следом; несмотря на то, что ни единым намеком не дала ему понять, кто она такая, он догадался, что имеет дело со слишком благородной девицей, чтобы предложить ей руку; так они и дошли к мельнику.

Как и предсказывал угольщик, мельник встретил их приветливо, и когда Берта попросила позволения остаться в его доме при условии, что она сама будет зарабатывать себе на пропитание, мельник согласился.

На другой день стали думать, какую работу поручить Берте; она сказала мельнику, что, ежели ему угодно ей поверить, то, вместо того чтобы поручать ей черную работу, ему следовало бы позволить ей заниматься вышиванием; когда вышивки будут готовы, он продаст их в городе, половину выручки возьмет себе, а на остальные деньги накупит ей разного шелку, а также серебряных и золотых ниток.

Мельник покачал головой, с сомнением поглядывая на клубочки в корзинке принцессы и подозревая, что вряд ли из этого может что-нибудь получиться; впрочем, это был славный малый, он не захотел огорчать девушку и решил попробовать, хотя и не очень надеялся, что бедняжке Берте удастся добиться своего.

Спустя месяц Берта расшила огромное полотно цветами и птицами, и такая это была изумительная работа, что казалось, будто цветы живые, а птицы вот-вот запоют.

Мельник был восхищен; он взял полотно, аккуратно сложил его и понес в Аугсбург. Дойдя до главной площади города, он вошел в самую дорогую лавочку и показал вышивку, спрашивая у торговки, не хочет ли она ее купить; торговка взяла в руки полотно и долго его разглядывала, не говоря ни слова и поворачивая его то так, то этак: работа была выполнена так искусно, что вышивка была почти так же хороша с изнанки, как и с лицевой стороны; наконец она спросила у мельника, сколько он хочет за это полотно.

— Послушайте! — отвечал тот. — Я человек простой, и сколько такие вещи стоят, не знаю; назовите свою цену и дайте мне за это, сколько сочтете нужным: я полагаюсь на вашу честность.

— Вот что, милейший, — заметила торговка, — вы хорошо сделали, что так повели дело.

И она вручила ему солидную сумму с такими словами:

— Если у вас будет еще вышивка, исполненная этими же руками, приносите ее мне, и я заплачу вам, как теперь.