Читаем Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII полностью

— Парадокс: Центр распорядился изменить характер работы ваших резидентур. Одна становится вербовочной, вторая — эксплуатационной. Точного разграничения у нас не бывает, но иметь в виду это решение мы обязаны. Нападать будешь ты, Иштван.

— А мне отдыхать в тылу? Тоже идея!

— Не волнуйся, Лёва. Твоя группа будет принимать всех завербованных и вести с ними работу до естественного конца линии — провала, смерти источника или распоряжения прекратить с ним связь. Не беспокойся, милый Лёвушка, работы у тебя хватит! Нагрузка разделена поровну, с учетом тяжелого времени. Иштван будет связан с меньшим количеством людей, чем ты.

Лёва:

— Но ведь вербовка и первая линия — это мой профиль! Законный!

Иштван:

— Свой чудный профиль прибереги для дам! Законно то, что предписывает Центр!

Степан:

— Не спорьте и слушайте внимательно. Сегодня утром в Берлин прибыл через Турцию наш новый товарищ. Молодой человек по кличке Сергей. Приятной наружности и манер. Доктор наук. Владеет многими языками. Человек проверенный и напористый, в нашей работе показал себя с хорошей стороны. Сергей станет твоим первым и главным вербовщиком, Иштван. В помощь даю Ганса, немца из Праги, и его жену Альдону, литовскую еврейку. Она работала в группе Казимира, а теперь попросилась ко мне. Можно сказать, ближе к мужу. Оба — люди боевые. Знают по четыре языка, не считая русского. Отличные фотографы, радисты и стрелки. Если понадобится, я подключу к вам Вилема.

— Голландца?

— Его самого. Солидная внешность, прочное общественное положение, знает пять языков и немного русский. Мастерский рисовальщик. В дело с применением оружия не вводить.

— Понял.

Кадр сбоку, видны руки говорящих.

— Вот обрывок журнальной страницы, бери, Иштван! Встретишь Сергея завтра в девять на том же перекрестке в Тиргартене. Ему за тридцать, он смуглый, с усиками, в сером пальто. Спросишь по-английски: «Прогуливаться изволите?» Он: «Нет, знакомлюсь с городом». Ты: «Издалека приехали?» Он: «Я — кругосветный путешественник». Затем сличите явочные обрывки.

Иштван:

— А как Сергей сюда прибыл?

— С голландским паспортом, он когда-то получил его вполне законно. Сергей говорит по-фламандски, позднее ему подыщем специалиста-коммерсанта и откроем фирму в Роттердаме. У него три маски: индийско-голландский интеллигент, бездельник и весельчак венгерский граф и элегантный и наглый убийца из Сингапура. Пока хватит.

Трое в едущей машине. Три разных и очень характерных лица.

— Какую линию передать Сергею?

— Никакую. Приказ Центра: из осторожности не соединять старое с новым. Настают тяжелые времена, товарищи! Иштван, ты не торопи Сергея, он знает нашу работу. Пусть сам найдет собственные три-четыре линии. Поднимет чистенькие кончики и начнет наматывать свои клубки. Вопросы есть?

— Нет.

— И у меня тоже нет.

— Я сейчас остановлю машину. Первым выйдет Иштван. Повторяю: дай Сергею время. Пусть пустит корни в Берлине. Не торопись. Общая установка — на мелочи не размениваться, действовать в верхах! Ну выходи! Ни пуха, ни пера!

Иштван выходит.

Смеркается. Пустынно. Парк. Туман.

Через несколько поворотов выходит Лёва.

— Привет жене, Лёвушка! До скорой встречи!


Тот же парк. Туман стал гуще. Темнеет.

Два рабочих парня и девушка останавливаются и оглядываются. Старший командует:

— Никого! Быстро!

Парни выхватывают из-под курток кисти, а девушка открывает модную сумочку — в ней налита красная масляная краска. Младший на тротуаре быстро рисует пятиконечную звезду с серпом и молотом. Старший пишет. Говорит вслух, вырисовывая буквы:

— КПГ жива! Мы вернемся!

Младший:

— Теперь куда, Курт?

Старший вглядывается, рукавом стирает пот со лба. У него открытое лицо. Потная светлая прядь через лоб. Выражение решительное и задорное.

— Сюда!

Все трое расплываются в тумане. Стемнело. Зажигаются фонари.

Сергей и Иштван идут по узенькой тропике Груневальдского леса под Берлином. Грязно. Оба на поворотах проверяют отсутствие слежки.

Сергей говорит с воодушевлением:

— Скорее познакомь меня с помощниками, нужно быстрее начинать работу!

— Не спеши! Степан дал тебе другое задание. Завтра ты отправишься в Данциг. Там генеральный консул Греции, он же дуайен консульского корпуса вольного города, по нашим сведениям связан с международной бандой торговцев наркотиками. Банда держит в руках Комитет по борьбе с подпольной торговлей наркотиками при Лиге Наций, ее центр — Женева. За 200 долларов ты должен купить себе паспорт на какую-нибудь межнациональную фамилию, ну, скажем, Александр Люкс. Подходить надо осторожно, чтобы не засыпаться по пустякам в самом начале работы. Ты читал в газетах о происшествии в Сингапуре?

— Нет. А что там случилось?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное