Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

По приезде бабушки в Москву дед уехал в поселок Истье. Мама при удобном случае отвозила меня к деду. Помню комнатку в городе Александров, где я с дедом был во время зимних каникул. С 1954 по 1956 год дед работать не мог, большей частью лежал. По-настоящему мое общение с дедом началось по причине моей лени к учебе. Среднее образование в СССР было бесплатное и обязательное. Обучение детей в городе и в деревне не отличалось по качеству. Если дети находились под контролем взрослых, то учились отлично, в крайнем случае хорошо. У меня контроля не было, я надеялся на память, игнорируя любые задания. Когда дед был рядом, получал отличные отметки, деда нет — двойки.

Именно с 1957 года дед всерьез взялся за мое воспитание. Каждый выходной день мама отправляла меня к деду на Ломоносовский проспект. Дед просто выходил со мной погулять. Наш путь проходил по Ломоносовскому проспекту к строящимся домам на проспекте Вернадского, затем по Ленинскому проспекту, далее к Ломоносовскому проспекту, и наконец мы возвращались домой. Дома нас ждала бабушка. В то время на юго-западе Москвы дома быстро строили, и наш путь становился длиннее и длиннее. Секретов у нас с дедом не было, на наших прогулках дед рассказывал мне мельчайшие подробности своей жизни, которые частью стали эпизодами книг «Пир бессмертных», затем мы обсуждали его рассказ. Обсуждали и темы дня, наши планы, достижения и неудачи. Дед был непревзойденным рассказчиком, мимика лица, жесты рук, тембр голоса были таковы, что я уходил в иной мир, переживая услышанное вместе с рассказчиком. Дед выбирал темы, относящиеся к той или иной жизненной ситуации, по мере рассказа он спрашивал, какое я принял бы решение. Дед учил меня всему — от поведения за столом и сервировки стола до мгновенного восприятия и прогнозирования мысли собеседника по нескольким жестам и фразам. Рассматривались вопросы, связанные с выбором профессии и карьеры. Труднее всего было осознать и увидеть ту невидимую смирительную рубашку, те невидимые нити, которые крепче цепей держат человека, определяя рамки дозволенного, или испытать чувство всеобъемлющей любви к чужим людям. Я всегда уезжал от деда заряженный очередной порцией жизненной энергией и знаний.

Разумеется, мне повезло, у меня был хороший наставник и учитель, да и я делал все возможное, чтобы не огорчать деда. Дед говорил: «Классическую литературы нужно знать!» Я читал все произведения одного автора, читал о времени и судьбе автора. Дед сказал: «Каждый гражданин обязан знать историю своего Отечества!» Я прочитал работы историков России и СССР, затем при помощи деда попытался осмыслить ход исторических процессов в России. Или, рассуждая о поэзии и личности, дед брал какую-нибудь известную бытовую фразу, импровизируя, показывал, как поэты в стихах отражают присущую им культуру и восприятие окружающего мира. Например, возьмем известную песенку «Чижик-пыжик, где ты был? — на Фонтанке водку пил». В импровизации деда Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Есенин, Блок и Маяковский эту фразу могли бы выразить в следующих стихах:

А.С. Пушкин

На этой на одной странице Развлечь, не мысля гордый свет, Я Вам хочу сказать о птице,

Ее, увы, уж больше нет.То чижик был без искушений,Вдали от светских заблуждений Он жил на лоне мирных нег, Хранимый светской клеветою,Бокал Цимлянским наполнял, Заздравну чашу поднимая,Он мудро голову склонял.

С.К. Есенин

Итак… решено… за туманами Вскрылась июля раздольная тишь, На Фонтанке прослыл хулиганом Одинокий, замызганный чиж.Ах, какая смешная птица!Знать, измучила изморось мук,Мне с тобою б с руки напиться,Мой последний, единственный друг!

Ничего, что каменья мальчишек В нас летят, словно брата слова, Златоглавый рязанский чижик, Пропадает твоя голова!

М.Ю. Лермонтов

Печальный чиж, как дух изгнанья, Витал один среди светил,Но призрак грешного желанья Его мятежный дух смутил.

Он ринулся быстрее бури,Пронзая грудью облака,Под ним текла светлей лазури Фонтанка — мутная река.Он бурно жил. И пил он жадно Сей кубок страсти и обид,Душа пуста, и сердцу хладно,И голова его болит.

А.А. Блок