Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

— Я умру свободным, а ты будешь брошена ради того золота, которое он уже имеет. В этом случае твоя цена будет поменьше: одно блюдо, одна чаша да горсть безделушек. Сейчас вас разделяет только золото, а тогда между вами стеною встанет мой труп. Ты побеждена, Тэллюа. Я говорю тебе: ты — моя пленница.

Девушка, прижимая руки к груди, откинулась назад.

— Если не боишься, испытай его, — сказал я мягко и вкрадчиво, — испытай себя и его!

На этот раз мы опять долго смотрели друг на друга — насмешливый, спокойный Большой Господин и тоненькая нагая девушка туарегов.

С легким стоном она вскочила и рванулась к дороге вниз.

— Развяжи мне руки! — крикнул я, но девушки уже не было на площадке.

Небо потемнело. Луна, краснея и набухая, клонилась к зубчатому горизонту. Черные тени косо легли на горы. Ан-тар как бдительный страж, насторожив уши, стоял надо мной.

Оставшись один, я засмеялся. Как все просто: ночь подходит к концу, с ней утомление и слабость. Пусть у меня связаны руки, но я могу говорить, и слово будет моим лучшим оружием. Блеф поразил Сифа, правда обезоружит Дерюгу. Теперь я сильнее его. Потянулся довольный и спокойный. Закрыл глаза. Когда Дерюга появится на площадке, я вдруг скажу ему по-русски: «Эй, Лаврентий, подойди-ка сюда! — и хорошенько его отчитаю. — Капитан Бонелли недаром говорил, что ваше главное несчастье — неумение владеть собой» и т. д. Интересно, какая у него будет рожа? Хотя, пожалуй, от испуга у него могут подкоситься ноги. С такими истериками лучшая политика — удар в лоб! Убить его сразу будет безопаснее. Может, разумнее начать так… с закрытыми глазами… я задумался… И заснул глубоким сном здорового усталого человека, у которого спокойно на душе.

— Кто дал знать?! Чья измена?!! — Дерюга ревет как разъяренный и раненый зверь. Страшный рывок арканом, от которого моя голова едва не срывается с плеч. В безумном ужасе я раскрываю глаза.

Далеко внизу на плато разгорается большой костер. Красные пятна света трепещут по склонам гор, внизу видны фигурки солдат, дорога с площадки заперта.

Мечутся потерявшие голову слуги. Дерюга уже в седле. С пистолетом в руке он дергает аркан, я, задыхаясь, падаю.

— Развязать ему ноги! Режьте веревки!

Лаврентий тянет аркан. Кое-как поднимаюсь, нет воздуха, не могу произнести ни слова, только мычу. Тоненькая фигурка виснет на седле.

— Я с тобой, господин!

Резкое движение ногой.

— Пошла прочь! Антар загружен!

— Брось золото! Я сяду в седло… Ты пойдешь сзади… Брось золото!

Короткая безумная борьба.

— Убирайся! Дура!

Удар кулаком. Антар, волоча девушку, прыгает вперед. Рывок, я дергаюсь за ними. Нет воздуха. Напрасно мотаю головой в петле. Подламываются отекшие ноги…

— Вперед, собака! Золото или смерть!

Дерюга тащит аркан.

«Смерть!» — проносится в моей болтающейся голове. Кровавая луна прыгает по черному небу… Угасающими глазами я взглянул вперед. Пропасть, в нее стремился безумный всадник, на петле увлекая и меня… Увидел багровое зарево заходящей луны, похожее на дальний пожар, а на нем — тонкий силуэт нагой девушки с развевающейся гривой волос… Она прыгает… звериным движением выдергивает одно из торчащих перед шатром копий… широко замахивается… Глухой удар. Антар качнулся вбок. Всадник с протяжным стоном рухнул к моим ногам.

Это были те короткие минуты рассвета, когда все кругом кажется серым: горы, небо… Дерюга и я словно покрылись пеплом. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в землю. Из спины торчало вверх тонкое древко копья. Клинок прошел сквозь грудь вместе с флажком, и крови вытекло немного.

Я отослал всех и сидел около Лаврентия один в полном изнеможении: даже шевельнуться не хватило бы сил. В душе пустота, я бездумно смотрел, как лежавший передо мной человек вдруг задвигался, будто устраиваясь поудобнее. На худой загорелой шее выступили капельки пота. Несколько раз древко копья дрогнуло и заколебалось. Тело стало спокойным и плоским, будто вдавленным в землю.

Значит и здесь впереди был лишь мираж… Золото Ранавалоны оказалось для этого слабого человека Недосягаемым… Что ж, возможно… Не замечая времени, я сидел и сидел над трупом. Вдруг мне показалось… Я вздрогнул… Серая щека умершего стала розоветь.

Заиграл рассвет. Пурпурное солнце едва глянуло из-за гор, и всё стало теплым и живым. На тысячу ладов вздымавшиеся из утренней мглы радостно засверкали бесчисленные вершины гор, как будто бы венчая меня драгоценной короной. В немом восхищении я обвел взором небо и горы, и только тогда заметил, что надо мной стоит Тэллюа.

Высоко поднятыми руками она держалась за копья, воткнутые в землю перед шатром, и стояла между ними, изящно изогнув гибкое тело. Розовое марево рассвета плыло позади нее по вершинам гор. Тэллюа словно спускалась с неба — тоненькая нагая девушка, рожденная радостным утренним сиянием.

Без слов, без движения я любовался прелестью этого рассвета и красотой дикой девушки. Я знал, в эти минуты мы с ней — только частицы великого праздника жизни, я смотрел на нее с преклонением и благодарностью за царственный дар созерцания ее наготы.