Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

— Только поначалу. — Согласилась королева. — Но это скоро пройдет, как было у меня. Когда отец отправил меня ко двору, я расплакалась, а Джейме злился, пока моя тетка, усадив меня в Каменном садике, не сказала мне, что в Королевской гавани мне некого бояться. «Ты — львица», — сказала она мне. — «Это прочим зверям нужно тебя бояться». Твой сын тоже найдет свою смелость. Конечно, тебе придется держать его поближе к себе, где бы ты могла за ним ежедневно присматривать. Он ведь твой единственный сын, не так ли?

— Пока. Мой супруг просит богов благословить нас вторым сыном, на случай…

— Я знаю. — Ей пришел на ум Джоффри, впившийся в собственное горло. В последний момент он посмотрел на нее с отчаянной мольбой, и от нахлынувшего воспоминания екнуло сердце: капелька крови шипит в пламени свечи, каркающий голос твердит о коронах и саванах, и о смерти от руки валонкара.

Снаружи носилок снова закричал сир Осмунд, и кто-то закричал в ответ. Носилки вздрогнули и остановились.

— Вы что там, поумирали все? — Ревел Кеттлблэк. — Убирайтесь с проклятой дороги!

Королева откинула уголок занавески и помахала сиру Меррину Транту.

— Какие-то затруднения?

— Воробьи, Ваше Величество. — На Транте под плащом был белый чешуйчатый доспех. Но его шлем со щитом висели на седле. — Они устроили лагерь прямо посреди улицы. Но, ничего. Мы сейчас заставим их убраться.

— Извольте, только вежливо. Я не хочу оказаться в самом сердце нового мятежа. — Серсея отпустила занавеску. — Какая-то ерунда.

— Верно, Ваше Величество. — Согласилась леди Мерривезер. — Это Верховный Септон должен был идти к вам. А уж что касается этих отвратительных воробьев…

— Он их кормит, нянчится с ними, благословляет. Но не желает благословить короля. — Она знала, благословение было пустой формальностью, ритуалом, но ритуалы и церемонии имеют власть среди простаков. Эйегон Завоеватель лично датировал начало своего правления королевством с того дня, когда его благословил Верховный Септон в Староместе. — Этот никчемный жрец станет подчиняться или узнает, насколько он слаб и по-прежнему человечен.

— Ортон говорит, что на самом деле он хочет золота. Что он не благословит, пока не дождется возобновления выплат долга.

— Церковь получит свое золото, как только мы обретем мир. — Септоны Торберт и Рейнард прекрасно понимали ее положение… в отличие от жалких браавосцев, которые доконали несчастного лорда Джильса, что он слег в постель, кашляя кровью. — «Нам нужны эти корабли». — Она не может полагаться только на флот Арбора. Редвины слишком близки Тиррелам. Ей нужны собственные военно-морские силы.

Дромоны, подрастающие на речной верфи, обеспечат ее такой силой. Ее флагман будет иметь вдвое больше весел, чем «Молот Роберта». Ауран упросил ее дать ему имя «лорд Тайвин», что Серсея милостиво разрешила. Другой корабль решили назвать «Милая Серсея», и поместить на его носу ее позолоченное подобие в кольчуге, в львином шлеме и с копьем в руке. Остальные получили имена: «Храбрый Джоффри», «Леди Джоанна», «Львица», а так же «Королева Маргери», «Золотая Роза», «Лорд Ренли», «Леди Оленна» и «Принцесса Мирцелла». Королева совершила ошибку, разрешив Томмену дать имена последним пяти кораблям. Последний он вообще поначалу решил назвать «Лунатиком», но после того как Ауран сказал, что никто не захочет плавать на корабле, носящем имя шута, мальчик покорно согласился оказать честь сестре.

— Если этот оборванный септон думает, что заставит меня купить благословение Томмену, то он скоро пожалеет. — Заявила она Таэне. Королева не собиралась пресмыкаться перед горсткой жрецов.

Носилки вновь остановились, и так внезапно, что Серсея вздрогнула.

— Ох, это уже начинает бесить. — Она прильнула к окошку снова и увидела, что они добрались до вершины холма Визении. Впереди возвышалась Великая Септа Бэйлора, ее чудесный купол и семь сияющих башен, но между мраморной лестницей септы и ею разлилось целое человеческое море: бурое, оборванное и немытое. — «Воробьи», — решила она, принюхавшись, хотя ни один воробей не мог вонять столь противно.

Серсея была потрясена. Квиберн приносил ей отчеты об их численности, но слышать это одно, а увидеть их живьем — совсем другое. На площади их жили сотни, и еще многие сотни в садах. Их костры наполнили воздух запахом дыма и вони. Прекрасный белый мрамор был загублен заплатанными палатками и жалкими хижинами, сделанными из глины и кусков древесины. Они спали даже на лестнице, прямо напротив высоких дверей Великой Септы.

Сир Осмунд обернулся и подъехал к ней. За ним последовал сир Осфрид на жеребце золотистого отмастка, как его плащ. Осфрид был средним Кеттлблэком, посмирнее своих родичей, серьезным и скорее хмурым, чем приветливым. — «И самым жестоким из всей троицы, если верить слухам. Возможно, мне нужно было отправить на Стену именно его».

Грандмейстер Пицелль хотел поставить командовать Золотыми плащами кого-нибудь постарше, «закаленного в битвах мужа», и несколько ее советников были с ним согласны.