Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

— Все люди должны служить. — И она служила три дня из каждых тридцати. Когда умирала луна, она становилась никем, ничтожным слугой Многоликого в черно-белом одеянии. Она шла подле доброго человека в полумраке, наполненном благовониями, неся свой железный фонарь. Она омывала мертвецов, шарила в их одежде и считала их деньги. Иногда она помогала Умме готовить, нарезая грибы или очищая рыбу от костей. Но только тогда, когда умирала луна. В остальное время она была сироткой в стоптанных, чересчур больших сапогах и в коричневом плаще с рваными краями. Она кричала: «Мидии, моллюски, устрицы!», толкая свою тележку по Тряпичному порту.

Этой ночью месяц умрет, она точно знала это. Прошлой ночью от него остался всего лишь тоненький серпик. «Что ты знаешь, чего не знала, когда оставила нас?» — задаст свой вопрос добрый человек, как только увидит ее. — «Знаю, что дочь Браско Бриа встречается с парнем на крыше, когда ее отец засыпает», — думала она. — «Талия говорит, что Бриа позволяет ему прикасаться к ней, хотя он всего лишь чердачная крыса, а все чердачные крысы слывут ворами». — Хотя это была всего лишь одна вещь. Кошке нужно было еще две, но она не беспокоилась. С кораблями всегда приходили новости.

Когда они вернулись, Кошка помогла сыновьям Браско разгрузить лодку. Браско с дочерьми разделили моллюсков по трем тележкам, переложив их слоями на подстилку из водорослей.

— Возвращайтесь, когда продадите все, — как всегда велел Браско девочкам, и они отправились в путь, криками завлекая покупателей. Бриа покатила тележку к Пурпурной Гавани, продавать улов браавосским морякам. Талия пытала удачу в узких улочках у Лунного Пруда или у храмов Острова Богов. Кошка направилась к Тряпичному Порту, как делала это девять дней из десяти.

Только коренным жителям дозволялось пользоваться Пурпурным портом. Тем, кто жил в Затонувшем городе или вокруг Дворца Морского Владыки. Корабли из городов-сестер и остального мира довольствовались Тряпичным портом — гаванью беднее, разухабистее и грязнее, чем Пурпурный порт. Она так же была и более шумной, поскольку на улицах и в переулках толпились моряки и торговцы из полусотни стран, смешиваясь с теми, кто наживался на них, продавая, обманывая или грабя. Кошке это место нравилось больше всех в Браавосе. Ей нравились шум и странные запахи, нравилось смотреть, какие корабли прибывают в порт или отчаливают с вечерним приливом. Ей также нравились моряки: горластые тирошцы с их рокочущими голосами и крашеными бородами, белокурые лиссенийцы вечно пытающиеся сбить цену, приземистые волосатые моряки из порта Иббена, изрыгающие проклятия низкими скрежещущими голосами. Но ее любимцами были моряки с Летних Островов с их гладкой и темной, как древесина тика, кожей. Они носили плащи из красных, зеленых и желтых перьев, а их лебединые корабли с высокими мачтами и белоснежными парусами были великолепны.

Иногда там бывали и вестероссцы: гребцы и моряки с карраков из Староместа, торговых галер из Сумеречного Дола, Королевской Гавани и Чаячьего города, крутобокие когги с вином из Арбора. Кошка знала, как по-браавосски называются мидии, моллюски и устрицы, но в Тряпичном порту она выкрикивала их названия на торговом языке, на языке трущоб, доков и таверн, грубой мешанине слов и фраз из дюжины языков, сопровождаемых жестами и знаками, в большинстве своем оскорбительными. Они-то и нравились Кошке больше всего. Любой, кто донимал, ее рисковал увидеть фигу или услышать о себе, что он член задницы или верблюжья щель.

— Может я никогда и не видела верблюдов, — заявляла она, — но точно знаю, как воняет верблюжья щель, когда ее чую.

Рано или поздно подобное могло кого-нибудь разозлить, но на этот случай у нее был нож-коготь. Она держала его отточенным и знала, как им пользоваться. Одним жарким полднем в Веселом Порту Рыжий Рогго научил ее, ожидая, когда освободиться Ланна. Он показал ей, как прятать нож в рукаве и незаметно достать, когда понадобиться пустить его в ход, как легко и быстро срезать кошельки, что когда хозяин их хватится, монеты уже будут потрачены. Знать это было полезно, с этим согласился даже добрый человек, тем паче ночью, когда везде кишат чердачные крысы и головорезы.