Пир на заре

Стоят они спокойные, прохладные, пожилые. И ветер поигрывает раскрытыми створками окон. И пахнет в них смолой, окрошкой, глаженым бельём. Солнце и ветер давно уже вытопили смолу из всех стен, половиц, косяков. Но в избах смолой ещё не пахнет сухо и тепло.

Дома стоят на поляне. Вокруг подрёмывают ельники, неистово пенит кипрей длинные шапки соцветий, под самыми окнами рассыпались гвоздики. И ласточки, ласточки вьются весь день. Детишки где-то в кустах собирают в лукошки бруснику. Взрослые в поле теребят лён.

У окна крайней избы — старик в зелёной кепке. Старик покручивает батарейный приёмник. Приёмник маленький, как детский чемоданчик. Старик слушает музыку.

В каждой избе по чуланам бродит в лагунах холодный острый квас.

Вот он, Починок. Трошин Починок. Поставил его, первый дом срубил здесь какой-то Троша сотню лет назад. Почал. Почин заложил деревне.

Ласковым словом определил работу — починок.

У каждого есть в жизни починок, который на долгие годы будет связан с его именем. А если нет у человека своего починка, то он — и без крыши над головой, и без людской памяти, и без родной поляны.

НА ПОВЕТИ

Полдень разгуливается ветром, он шумит под крышей, и даже в сумрачной прохладе повети чувствуется, что ветер солнечный. Тяжёлый холщовый полог надувается, пузырится, как парус, и постель становится прохладной, тоже наполненной ветром.

Липы за стеной шумят, и этот шум слышен даже во сне, когда человек пришёл с поля передохнуть. Хозяин спит без рубашки, в брюках, развалив по огромной подушке побагровевшие от сенокосного солнца лопатки. Жена внизу под поветью доит корову. Корова не стоит, отбивается от слепней и то и дело бьёт копытом в подойник. Хозяйка не бранится, только хлопает корову ладонью по ляжке.

Потом хозяйка тоже поднимается на поветь и ложится под такой же прохладный полог. Над пологами бьются шмели и жужжат. Потом жара смаривает и шмелей, они садятся на полог и сонно ползают один вдалеке от другого.

Липы всё шумят, и сквозь сон кажется, что это жужжат шмели. Липы, шмели, ветер, облака над лугами и лёгкий полуденный сон...

Хозяин просыпается быстро, ещё до гулкого далёкого удара в старый плужный лемех. Он набрасывает рубашку, спускается во двор и садится отбивать косы — свою и жены. По деревне здесь и там начинает раздаваться этот быстрый прозрачный звон.

И — вдалеке ударили в лемех. Женщины на поветях проснулись и лёгкими босыми ногами спускаются по деревянным лестницам. Они набирают в широкие берестяные туески квасу.

Детишки уже гонят из деревни коров за поскотину на выгон. Они бегут с футбольным мячом, и толкаются, и норовят попасть мячом то в одну, то в другую корову.

Двери закладывают на деревянную вертушку, и взрослые по двое с граблями и косами на плечах шагают в луга. Там волгнет сено. Там пахнет травой и земля тепла, как свежий хлеб, и крошечные белые облака уходят высоко в небо над людьми, которые собрались, чтобы идти в поле и вместе работать.

ЛЕТНЯЯ БУРЯ

Ураган нагрянул ночью. Окна торопливо синели от далёких и близких ударов грозы. Крыша трещала, словно пришитая нитками.

Утром вышли в поле. Тропинка повела сквозь лён. Лён, совсем ещё юный, только что приготовившийся цвести, был весь исхлёстан и положен на землю.

— Ишь, как под нашествием полёг, — сказал Василий.

— Да, целое татарское иго, — вырвалось у меня при виде несмётных бессильно поникших стеблей.

— А встанет он теперь? — обеспокоился сынишка Василия Гелька.

— Конечно, встанет.

И верно. Какой ураганище ревел, а вот прошёл, и словно его не было. А лён, такой тонкий и нежный, как девичий волос, поднялся уже да и зацветать начал. Хоть поздно, а цветёт.

СОЛНЕЧНЫЙ ВЕТЕР

Простоволосые, с граблями женщины идут из деревни в поле. Цветущие травы бьются у них под ногами и клубятся прозрачной лёгкой пыльцой. Пыль цветов низко плывёт над землёй и ласково оседает на платья, колени, в траву.

Женщины смеются, широко босыми ногами шагают в траве, как бы сгребая траву и поднимая новые лёгкие облака пыли.

Им навстречу в полях поднимается ветер. Он целую тучу взметает с цветов. Он прохвачен густым ароматом. Он клубится, он гонит над полем метель.

И чудится, женщины вдруг сейчас вместе с ветром закружатся в радостном яростном небе и очнутся под вечер, лишь дома, чтобы солнечными золотыми руками на ужин доить молоко, стирать возле печки пелёнки и брюки или просто укладывать на ночь детей и уж после счастливо улыбаться во тьме озарёнными полднем и ветром глазами.

ПОЛДЕНЬ

Жара взяла своё, и покос уморился. Грабли ставят под стог и направляются на речку. Тут кричит со стога парнишка: его забыли. Мать возвращается, широко ступая по стерне босыми ногами. Она берёт шест от носилок, кладёт его на верхний край стога, и парнишка на животе соскальзывает по шесту вниз.

Парнишки лезут в воду первыми. С криком и толкотнёй сбрасывают они штаны, рубашки в траву и прямо с берега шлёпаются в воду. Парнишки хохочут, лупят по воде кулаками, парнишек уже не видно за бестолковой тучей брызг.