Пирамида

Путники молча двигались вперед, к золотой статуе. На них никто не нападал, но в пещере воцарилась подозрительная тишина. Лишь откуда-то из глубины изредка доносился вой. Норман почувствовал, как Ральф еще больше напрягся.

Наконец Норман остановился. Голова раскалывалась от боли, ноги заплетались.

– Мне нужно передохнуть, – прошептал фотограф.

– Уже? – удивился Ральф, впиваясь в темноту широко открытыми глазами.

Выпустив плечо друга, Норман привалился к стене соседней гробницы.

– Хоть минуту.

Ральф угрюмо поднес факел поближе к Норману. Досада великана уступила место озабоченности.

– Приятель, ты хреново выглядишь.

– Верно, потому что мне на самом деле хреново.

Норман сполз по холодному камню на землю. Примостившись рядом, Ральф не спускал глаз с улицы.

– Так дело не пойдет.

Норман закусил губу и сказал то, о чем пытался молчать последние несколько минут:

– Тебе придется идти одному.

Великан покачал головой – как заметил Норман, не без некоторого колебания.

– Я не могу тебя здесь оставить.

– Нет, можешь. – Норман придал голосу как можно больше беспечности. – Я заползу в эту могилу, окопаюсь в ней и подожду, пока ты не сбегаешь за техасцем с его огромным ружьем.

Вздохнув, Ральф задумался над этими словами.

– Может быть… – Он поднялся на ноги и даже сделал несколько шагов, но вдруг резко развернулся. – Какого черта?! Ты не бросил меня на реке, и я тоже тебя тут не брошу! На, держи!

Он протянул факел, и Норман схватил его.

– Что ты…

Великан наклонился и, не обращая внимания на протесты Нормана, схватил его под мышки.

– Если надо, волоком потащу.

Тот немного поупирался, но затем сдался.

– Опусти меня! Если уж ты так настроен, я еще немного продержусь.

Ставя раненого на землю, Ральф прошипел ему на ухо:

– И чтобы я больше не слышал всякой дребедени.

Норман улыбнулся:

– Не думал, что ты так к этому отнесешься.

Ральф сурово свел брови.

– Передвигай уж лучше своими ножонками.

Надежно поддерживаемый Ральфом, Норман запрыгал вперед.

– Надеюсь, ты прав и до статуи на самом деле осталось немного.

Сделав еще один болезненный шаг, Норман заметил, что Ральф замешкался. Хотя его рука по-прежнему сжимала плечо Нормана, сам футболист не двигался с места. На секунду стиснув его еще крепче, Ральф разжал пальцы.

Норман оглянулся.

– Почему стоим?

Рука Ральфа безжизненно скользнула с его плеча. Чернокожий великан удивленно ощупал свою крепкую шею – его пальцы оказались залиты кровью. Он простер к Норману вторую руку и прохрипел:

– Беги!

Не в силах пошевелиться, Норман ошеломленно смотрел на выточенное из белой кости копье, которое, словно ветка, торчало из шеи друга.

Ральф упал на колени.

– Беги, я сказал!

За его спиной выросло высокое бледное существо на тонких длинных ногах. Преследователь вышел из засады. На Нормана уставились огромные черные глаза. Дикарь поднял второе костяное копье и, перепрыгивая через Ральфа, кинулся к фотографу.

Норман принялся отступать, но слишком медленно. Монстр-альбинос надвигался на него с занесенным копьем. Норман пригнулся и приготовился к удару.

Но внезапно Ральф взревел от ярости и бросился вперед. Он на лету поймал лодыжку хищника, как нападающий – неудачный пас, рванул его от Нормана и с размаху впечатал прямо в стену. Череп альбиноса раскололся, словно яичная скорлупа. Безжизненное тело рухнуло, а следом за ним упал Ральф. Слишком слабый, чтобы как-то сгруппироваться, он с силой ударился об пол.

Падая на руки и не обращая внимания на боль, Норман рванулся к товарищу.

– Не двигайся! Я приведу помощь! Сэм где-то рядом.

Он осторожно повернул к себе лицо Ральфа и натолкнулся на пустой взгляд остекленевших глаз. Норман отдернул руку. Ральф был мертв. Фотограф попятился, слезы мешали ему видеть.

Пещера со всех сторон вновь огласилась завываниями и криками голодных тварей, которые стягивались к добыче. Наверное, почувствовали свежую кровь…

Норман прижался лбом к холодному камню и несколько раз глубоко вдохнул. Юноша слишком устал, чтобы бежать, однако заставил себя подняться, твердо решив, что не позволит жертве Ральфа оказаться напрасной. Глядя на его тело, он нетвердо стоял с факелом в руке.

Затем развернулся на здоровой пятке. Всего в трех ярдах от него крался еще один уродец, приземистый, с толстыми руками и согнутой спиной. Встретив взгляд человека, он зарычал.

Глаза Нормана сузились от злости. Он вскинул факел высоко вверх и взревел, сжимая кулаки и дрожа от ярости:

– Твари!

Он вложил в этот крик всю свою ненависть и боль. По его щекам катились слезы.

Словно у испуганного оленя, глаза зверя широко распахнулись. Необычная реакция раненой жертвы явно застала его врасплох. Он застыл, а затем быстро шмыгнул в проулок.

Крик Нормана перешел во всхлип. Вытерев лицо, фотограф поправил очки и заковылял вперед.

– Вы, все там, только суньтесь, попробуйте! Таких навешаю!

Мэгги присела на колени возле двери, расположенной в пяте гигантской статуи. Дверь представляла собой длинную и узкую серебряную вставку полметра шириной и два высотой, почти не выступающую над золотой поверхностью. Мэгги удивилась, как Сэм вообще ее заметил.