Пиранези

— Тогда отчего же хорошо, что он придет?

— Потому что угроза для нас чрезвычайно велика и выход один — полностью устранить номер шестнадцать.

— Как мы это сделаем?

Вместо ответа Другой поднес два пальца к виску, изображая пистолет, и сказал: «Бабах!»

Я был поражен.

— Сомневаюсь, что сумею кого-нибудь убить, даже самого дурного человека, — сказал я. — Даже плохие заслуживают Жизни. А если не заслуживают, пусть Дом отнимет у них Жизнь. Не я.

— Ты, вероятно, прав. Не уверен, что смогу убить кого-нибудь собственными руками. — Другой задумчиво развел пальцы и повернул ладони, разглядывая их с разных сторон. — Хотя интересно было бы попытаться. Вот что. Я добуду пистолет. Так будет проще, кто бы из нас ни взялся это сделать. И кстати. Есть возможность — очень маленькая, — что сюда заявится кое-кто еще. Если увидишь старика…

— Старика? — испуганно переспросил я.

— …да, старика. Если его увидишь, сразу скажи мне. Он ростом пониже меня. Очень худой. Бледный. Нависшие веки. Красный влажный рот. — Другой невольно поежился и сказал: — Не знаю, зачем я его тебе описываю. Не то чтобы тут ожидались толпы стариков.

— А что? Его ты тоже убьешь? — встревоженно спросил я. У меня не было сомнений, что речь о Пророке.

— Нет, конечно. — Другой помолчал. — Хотя, к слову, давно пора. Меня всегда удивляло, что в тюрьме его никто не убил. В любом случае скажи, если его увидишь.

Я кивнул настолько неопределенно, насколько мог. Другой попросил меня сказать, если я увижу Пророка в будущем, а не если я видел его в прошлом, так что я не совсем соврал. Утешало одно: Пророк вернулся в собственные Залы. И он вполне определенно заявил, что сюда приходить не намерен.

Я нахожу надпись, которую сделал 16

Запись от Тринадцатого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Пять дней в Вестибюлях лил серый ливень. Мир стал промозглым, на Плитах у Дверей в Вестибюли стояли лужи. В Залах щебетали укрывшиеся от дождя птицы.

Я не сидел без дела: чинил сети и упражнялся в игре на флейте. Однако мне не удавалось прогнать мысль, что 16 здесь и намерен свести меня с ума. Я не знал, когда случится страшное, и оттого не находил себе места.

Сегодня дождь прекратился. Мир вновь стал радостным.

Я пошел в Шестой северо-западный Зал, где живет стая грачей. При виде меня они тут же слетели с высоких Статуй, закружили, перекрикиваясь между собой и хлопая крыльями. Я стал бросать им кусочки рыбы. Два сели мне на плечи. Один клюнул меня в ухо, проверяя, съедобный ли я. От этого меня разобрал смех. Посреди галдежа и мелькания черных крыльев я не обращал внимания на окружающее и не сразу заметил, что на Двери справа появилась метка — черточка ярко-желтым мелом. Потом я увидел, отогнал птиц и пошел глянуть поближе.

Когда-то давно я рисовал мелом такие же пометки на Дверях и на Полу, оттого что боялся заблудиться. Я не делаю этого уже много лет, однако в первый миг подумал, что желтая метка — моя собственная, загадочным образом пережившая Приливы, Наводнения, Ветер, Туман и Дождь. И все же я помнил, что у меня никогда не было желтого мела. Был белый, голубой и немного розового. Но желтый? Нет, желтого у меня не было.

Тут я увидел еще меловые черточки, на Плитах у Дверного Проема, на сей раз белые.

Слова! Их написал не Другой. Он редко отходит так далеко от Первого Вестибюля. Нет, это написал кто-то еще. 16! Мгновение я пытался это осознать. Мне никогда не приходило в голову, что 16 может сводить с ума написанными словами! (Нельзя не восхититься его изобретательностью. Вряд ли бы я сам до такого додумался.)

Но правда ли они сведут меня с ума? Другой предостерегал только от разговоров с 16, говорил, нельзя его слушать. Вероятно, опасность заключена в голосе 16? Может быть, написанное слово безвредно? (Я с досадой понял, что Другой изъяснялся очень расплывчато.)

Я осторожно глянул вниз и прочел:

13-Е ПОМЕЩЕНИЕ ОТ ВХОДА. НАЗАД ИДТИ ТАК: ЧЕРЕЗ ЭТУ ДВЕРЬ И СРАЗУ НАЛЕВО. ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ ВПЕРЕДИ, ЗАТЕМ НАПРАВО. ДЕРЖАТЬСЯ ПРАВОЙ СТЕНЫ. ПРОПУСТИТЬ ДВЕ ДВЕРИ, ПОТОМ…

Указания. Всего-навсего указания пути.

Они не выглядели очень уж опасными. Я подождал и проверил себя, не сошел ли с ума и не чувствую ли тяги к саморазрушению. Ничего такого не было, и я стал читать дальше.

Тут объяснялось, как попасть из Шестого северо-западного Зала в Первый Вестибюль. Хотя идти можно и проще, в целом указания были четкие и толковые, а сами буквы — прямые, ровные, приятные для глаза.

По этим указаниям я прошел путем 16 до Первого Вестибюля. На каждом Дверном Проеме, через который я проходил, были такие же тщательные пометки желтым мелом ниже уровня моих глаз. (Я предполагаю, что 16 сантиметров на 12–15 ниже меня.) Под каждым Проемом он повторил указания на случай, если другие уничтожит Прилив или какая-нибудь иная случайность. Насколько же он методичен!