Пиранези

Часть седьмая

Мэтью Роуз Соренсен

Валентайн Кеттерли исчез

Запись от 26 ноября 2018 г.

Валентайн Кеттерли, психолог и антрополог, исчез. Полиция провела расследование и выяснила, что незадолго до этого он сделал довольно неожиданные приобретения. Он купил пистолет, надувной каяк и спасательный жилет; все его знакомые в один голос сказали, что приобретения эти совершенно не в его духе — он никогда прежде не выказывал склонности к водным походам.

Ни одного из перечисленных предметов не нашли в его доме или офисе.

Полиция предполагает, что он отправился на надувном каяке в какое-то отдаленное место и там застрелился, но один офицер, Джейми Аскилл, думает иначе. Он уверен, что внезапное исчезновение доктора Кеттерли как-то связано с внезапным появлением Мэтью Роуза Соренсена. По теории Аскилла, Кеттерли насильно удерживал Роуза Соренсена, как бывший научный руководитель Кеттерли, Лоренс Арн-Сейлс, много лет назад удерживал в своем доме Джеймса Риттера. Мотивы Кеттерли, считает Аскилл, были те же, что и у Арн-Сейлса: сфабриковать подтверждение теории об Иных Мирах. Кеттерли встревожился, что полиция установила связь между ним и Роузом Соренсеном. Перед угрозой разоблачения своих преступлений Кеттерли выпустил Роуза Соренсена и покончил с собой.

Теория Аскилла хороша тем, что объясняет, почему Мэтью Роуз Соренсен появился в то же время — плюс-минус день или два, — когда исчез Кеттерли; в противном случае это очень странное совпадение. Главный недостаток теории заключается в том, что ни Арн-Сейлс, ни Кеттерли никогда не пользовались сфабрикованными таким образом свидетельствами. Более того, Кеттерли много лет публично изобличал Арн-Сейлса.

Аскилл, не останавливаясь перед этой трудностью, дважды меня допрашивал. Это молодой человек с приятным располагающим лицом, густыми каштановыми кудрями и умным выражением лица. Он носит темно-синий костюм, серую рубашку и говорит с йоркширским акцентом.

— Вы были знакомы с Валентайном Кеттерли? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я. — Я приходил к нему в середине ноября две тысячи двенадцатого года.

Аскилл вроде бы доволен моим ответом.

— То есть перед самым вашим исчезновением, — замечает он.

— Да, — говорю я.

— И где вы были? — спрашивает он. — Пока вас не было здесь?

— Я был в доме с множеством помещений. Через дом прокатывает море. Иногда оно прокатывало надо мной, но я всякий раз оставался жив.

Аскилл молчит и хмурится.

— Это не… Вы не… — начинает он. Задумывается. — Я хочу сказать, у вас были проблемы. Что-то вроде нервного срыва. По крайней мере, мне так сказали. Вы лечитесь?

— Мои родные договорились с психотерапевтом, и я его посещаю. Против этого у меня возражений нет. Но я отказываюсь от медикаментозного лечения, и никто пока не настаивает.

— Что ж, надеюсь, это поможет, — ласково говорит он.

— Спасибо.

— Я, собственно, пытаюсь выяснить, убедил ли вас доктор Кеттерли куда-нибудь с ним отправиться. Удерживал ли он вас где-либо против вашей воли. Могли ли вы свободно приходить и уходить.

— Да. Я был свободен. Я приходил и уходил. Я не оставался на одном месте. Я прошел сотни, может быть, тысячи километров.

— Э… о’кей. А доктор Кеттерли ходил с вами?

— Нет.

— Был с вами кто-нибудь другой?

— Нет, я был совершенно один.

— А. Ясно.

Джейми Аскилл слегка огорчен. Я тоже огорчен; огорчен, что огорчил его.

— Ладно, — продолжает он, — не хочу отнимать у вас слишком много времени. Знаю, вы уже говорили с сержантом уголовного розыска Рафаэль.

— Да.

— Она замечательная, правда? Рафаэль?

— Да.

— Я не удивляюсь, что она вас нашла. В смысле, если кто и мог вас найти, то не иначе как она. — Пауза. — Конечно, она может быть немного… В смысле, она не всегда… — Он щелкает в воздухе пальцами, ловя ускользающее слово. — В смысле, с ней не всегда легко работается. А пунктуальность? Определенно не самая сильная ее сторона. Но если честно, мы все ее очень уважаем.

— Правильно уважаете, — говорю я. — Рафаэль — исключительный человек.

— Да. Вам не рассказывали про Пинни Уиллера?

— Нет, — отвечаю я. — Кто такой Пинни Уиллер?

— Чувак из города в центральных графствах, где Рафаэль начинала работать в полиции. Он был такой неуравновешенный тип, обиженный на весь свет. Из тех, с какими у нас всегда бывают проблемы.

— Это нехорошо.

— Да уж. Так вот, что-то его разозлило, он забрался на верхнюю галерею собора и принялся грязными словами ругать тех, кто внизу. У него были кипы старых газет, которые он повсюду таскал с собой. Он начал их поджигать и бросать на людей.

— Какой ужас.

— Вот-вот. Страшно, правда? Когда мы — в смысле полицейские — прибыли на место, был уже вечер. Темно, в воздухе порхают горящие листы газет, люди мечутся с огнетушителями и ведрами песка. Рафаэль и еще один полицейский стали подниматься по винтовой лестнице — она там очень крутая, в узком замкнутом пространстве, — и Пинни Уиллер бросил на них еще кучу горящих газет. Одна газета облепила полицейскому лицо, и он вынужден был отступить.

— А Рафаэль не отступила, — сказал я без тени сомнения.