Пиранья. Озорные призраки

Они торчали у ангара и еще какое-то время лениво перелаивались, один нудил, что нельзя доводить бдительность до абсурда, второй, должно быть, крепкий любитель порядка, столь же вяло ответствовал, что бдительность равным образом нельзя и сводить к совершеннейшему нулю, иначе может боком выйти — вот взять хотя бы Жирного Билла в восемьдесят втором, Чокнутого в восемьдесят четвертом… Судя по общему настрою, им было чертовски скучно торчать тут в обществе друг друга, охраняя паршивый гараж и представления не имея, когда начнется работа. К тому же, зная Майка, нетрудно догадаться, что этим двум он запретил во время несения службы не то что глоток хлебнуть, но даже пробку понюхать — и бывали прецеденты, когда за нарушение приказа вгонял свинца в организм…

Наконец они, уныло переругиваясь, направились назад к дому. Заскрипели расшатанные ступеньки заднего крыльца, громко хлопнула дверь. Вновь воцарилась совершеннейшая безмятежность. В общем-то, основания для беспечности есть: в доме и в гараже пока что наверняка не отыщется не то что оружия, но и одного-единственного патрона, а фордовский автобус сам по себе уликой не является…

Они перемахнули на улицу в том же месте и двинулись к своему дому кружным путем, по закоулкам и задворкам.

— А дальше что? — спросил Мазур.

— Дальше, как договорились. Ты выманиваешь птичку из гнездышка, а я…

— Нет, я в стратегическом смысле.

— А… Дальше видно будет. Инструкций пока что нет, а значит, и гадать нечего. Хотя лично я поступил бы просто: полетел прямехонько на Сент-Каррадин и… Стоп!

Он быстро отступил назад в переулочек, осторожно выглянул из-за угла. Постоял словно бы в нерешительности.

— Что там?

— Посмотри.

Мазур осторожненько высунулся. Улочка была пуста, только на другой стороне, метрах в двадцати от «Ниагары», стоял темный автомобиль с выключенным мотором, и за лобовым стеклом алел огонек сигареты.

— Неправильно чуточку, — сказал Лаврик.

Мазур вынужден был с ним согласиться. Строго говоря, посторонним было тут совершенно нечего делать в такую пору. Дом, у которого машина стояла, давным-давно стоит пустой, как и три других. К мистеру Джейкобсу никто не заявляется посреди ночи (у него вообще никто не бывает, если не считать навещающей домовладение раз в неделю уборщицы и мальчишки-посыльного из магазинчика на углу, прилежно доставляющего ром и колу). Помянутый магазинчик давно закрыт. «Авторемонтная мастерская Парселла» тоже никак не может оказаться тем местом, куда владелец автомобиля собрался — будь это кто-то из ребят Майка, давно подъехал бы к воротам и вошел. Вот и выходит, что в этом квартальчике совершенно нечего делать посторонней машине с никуда не спешащим, смолящим сигаретку водителем… Такие вещи больше смахивают на слежку.

— Неправильно — кивнул Мазур. — Что делать будем?

— Как будто есть выбор… Ты, как благонамеренный житель, возвращаешься домой. А я посмотрю, что он будет делать. Если выманишь девочку в какой-нибудь ночной кабачок, свет у себя не гаси — сигнал, значитца…

Мазур кивнул, вышел из-за угла и с самым беззаботным видом направился к «Ниагаре». В машине все так же алел огонечек — водитель не шевельнулся при его появлении, не полез из машины (американской, не первой молодости), из окна так и не показалось никакого смертоубийственного оружия. И все равно, неприятно было шагать к черному ходу, повернувшись спиной к неведомой опасности. Разумеется, если это и в самом деле была опасность — мало ли какие бывают совпадения и случайности…

Он достал старомодный ключ, но дверь оказалась незапертой, а в кухне горел свет и на лестнице тоже. Мазур заглянул в кухню: мистер Джейкобс, привычно опершись затылком о стену, спокойно похрапывал. Обе бутылки были пусты. Очередной этап размеренного пития, до утра уже не проснется, хоть все из дома вынеси — правда, выносить практически и нечего…

По-хозяйски погасив в кухне свет, Мазур направился к лестнице.

Гвен возникла у верхней ступеньки, когда он был уже на полпути, подбоченилась и спросила требовательно-укоризненно:

— Где ты болтался? Половина двенадцатого ночи…

На ней был короткий махровый халатик, та самая неразрешимая загадка природы: никто так и не доискался, то ли полотенца шьют из халатов, то ли халаты из полотенец… А голосок звучал так естественно и озабоченно, что Мазур на секунду всерьез задумался, какое бы убедительное оправдание произнести, чтобы прокатило. И тут же опомнился. Фыркнул:

— Боже, как умилительно… Со всеми классическими интонациями законной жены… Чему обязан такой заботе?

— Мы как-никак соседи, — сказала она безмятежно. — Начинаешь беспокоиться, когда время к полуночи, а тебя нет…

Мазур, опустив глаза, окинул себя беглым взглядом. После визита в «авторемонтную мастерскую» они с Лавриком старательно друг друга отряхнули, так что темные брюки и черная майка не носили особенных следов недавней вылазки.

— Засиделись с работодателем, — пожал он плечами, обошел девушку и отпер дверь своей комнаты.