Пиранья. Жизнь длиннее смерти

– Эсминец «Громкий». Прямо на рейде базы. Корабль остался на плаву, отбуксирован к берегу, погибших нет, но четверо – тяжелые. Судя по почерку, «котики». Это Ван Клеен, никаких сомнений. Короче говоря, Москва только что дала санкцию на адекватку. Решение, между нами говоря, было принято давно, но сейчас наверху его окончательно утвердили и дали директиву на исполнение… Соберитесь, я вас прошу. Вы в состоянии говорить с Первым? Мертвым уже ничем не поможешь, мы с вами советские офицеры, и наш долг – выполнять приказ партии и правительства…

Мазур встал. Чтобы прекратить этот разговор, убраться подальше отсюда, он сейчас полез бы к черту на рога.

– Пойдемте, – сказал он.

– А вы, простите, в состоянии…

– Готов, – сказал Мазур.

Адмирал обрадованно засеменил впереди него в гостиную. Лаврик, казалось, вовсе и не замечает их ухода. Уставясь в угол, он заунывно тянул:

– Как по зорьке утренней, вот так ай-люли,Коленьку Ежова шлепать повели.

А он все выдирался, кричал, мол, не троцкист,только был суровым товарищ мой чекист…

Часть третья

…С дымами в вышине

Глава первая

Визит вежливости

Путешествие из Аравийского полуострова в Африку они, как любой понимающий человек на их месте, предприняли в самом узком месте пролива – так что плыть пришлось тридцать с лишним миль, не более того. Разумеется, под водой, на приличной глубине. Пролив днем и ночью прямо-таки кишел кораблями, в том числе и своими – но, право же, нет никакой разницы, врежешься ты в подводную часть супостата или насквозь родного судна…

Оценить по достоинству экзотический для этих мест подводный аппарат могли только рыбы, по своей безмозглости вовсе на это не способные. Правда, у рыб было одно ценнейшее качество: они и настучать не могли.

Одним словом, аппарат приближался к месту своего назначения, не замеченный ни единым посторонним существом, обладавшим бы интеллектом. Подводные жители, интеллектом не обладавшие, попросту на всякий случай торопились убраться с дороги, не зная, чего следует ожидать от этой десятиметровой штуки, больше всего похожей на старомодный самолетик, только гораздо более округлый, пузатый, с открытой кабиной, где торчали в три ряда шесть голов, обтянутых черным, в масках, с загубниками во рту.

Когда управляющий «Тритоном» Викинг, убедившись, что они прибыли на место, и после обмена соответствующими жестами с Мазуром получивший от того разрешение лечь на грунт, проделал соответствующие манипуляции и аппарат опустился на каменистое дно, улегся там почти без крена, все испытали нешуточное облегчение. Обернувшись, Мазур с непонятной профану радостью смотрел, как три троса с продолговатыми контейнерами опускаются за корму, замирают на грунте…

Хотелось смахнуть пот со лба, хотя в гидрокостюме этого никак не проделаешь. Что называется, обошлось. А ведь не раз случалось, что тросы наматывались на винт, а то и опутывали шею кому-нибудь из пассажиров.

Далеко не в первый раз Мазур позволил себе крамольные мысли по поводу высокого начальства – приправленные к тому же изрядной порцией сугубо морской лексики.

Лет двадцать пять уже весь остальной мир строил сверхмалые подводные лодки для диверсантов, отличавшиеся от «нормальных» исключительно размерами. Обычные субмарины, только маленькие. В них модно было путешествовать со всем мыслимым комфортом, без загубника во рту, без баллонов на спине, в сухой одежде. Но у советских, как давно подчеркивалось, собственная гордость. Советские «Тритоны» были открытыми, профессионально выражаясь, «мокрыми» – этакие подводные мотоциклы, по сути, корыта с мотором. Давно уже ходили весьма похожие на правду слухи, что все отмеченные наградами и премиями за разработку новой техники (в том числе начальник военно-морской разведки) получили свои регалии, как письменно сформулировано, «за внедрение спецтехники, не имеющей аналогов в мировой практике». Формально это была святая правда – никто в мире и в самом деле не собирался клепать подобные сооружения, где аквалангисту было примерно так де комфортно, как пилотам первых самолетов из фанеры и проволоки. Мазур слышал в Главном штабе краем уха, что какой-то ленинградский «ящик» стал разрабатывать сверхмалую «сухую» лодку, но ведь прекрасно известно, сколько у нас времени пролетит меж разработкой и внедрением.