Пират и язычница

Пират упорно глазел на нее, и Саммер стало не по себе. Делает вид, что его не интересуют драгоценности; пытается заставить ее отдать их за жалкие гроши!

Но она ошибалась. Какой мужчина с горячей кровью стал бы смотреть на холодные камни, если перед ним сидит столь очаровательная женщина? Рори сгорал от желания испробовать, каковы на вкус эти розовые губки, раздвинуть пошире юбку и провести ладонями по ножкам в черных чулках, стройным бедрам, сжать упругие ягодицы. А больше всего хотелось выпустить на волю ее роскошные груди, которые он успел увидеть вчера, когда снимал с Саммер рубашку. Ну что же, раз этого он жаждет сильнее всего, быть посему!

– Ты любишь персики? – спросил Рори.

– Не знаю. Никогда не пробовала.

Рори разрезал самый большой персик на четвертинки и, встав перед Саммер на колени, поднес кусочек к ее губам. Она зажмурилась от удовольствия, но не успела облизнуть сок с губ, как Рори завладел ее ртом.

Сначала Саммер сопротивлялась, но он упорствовал, пока она не смягчилась и не отдалась волнующим ощущениям. Наконец Рори, чуть отстранившись, пробормотал:

– Я велел, чтобы ты душилась франжипани. Для меня.

– Но я так и сделала, – удивилась девушка.

– Ты не поняла. Я хотел, чтобы кроме этого аромата, тебя ничто не окутывало. Пусть из всей одежды останется только благоухание красного жасмина.

Он одним движением стянул лиф платья, обнажив ей груди, и восторженно шепнул:

– Дикая кошка Хелфорд, поверь, я в жизни не видел столь восхитительно-дерзких грудок, которые так и напрашиваются на поцелуй.

Все еще не поднимаясь с колен, он привлек ее к себе, уложил на ковер и принялся осыпать поцелуями полуобнаженное тело.

– Не нужно… пожалуйста… – охнула она, не находя в себе силы сопротивляться.

– Без любви ты засохнешь, как цветок в пустыне, – прошептал он, расстегивая ожерелье.

– Мои бриллианты! – охнула Саммер. Но его губы уже прижались к тому месту, где мгновение назад переливались радужные огоньки.

– Они тебя недостойны.

Господи, отчего рядом с этим человеком она чувствует себя самой прекрасной, самой желанной в мире?

– Рори, я не могу, – запротестовала Саммер.

– Я лишь хочу взглянуть на тебя, – заверил он, медленно совлекая с нее платье, обнажая дюйм за дюймом сливочно-белую кожу. Трудно поверить, что он не посмеет пойти дальше!

Но Рори действительно не притронулся к ней. Только ласкал глазами каждую частичку тела, будя в Саммер безумное желание. Да, ей еще многому надо учиться! Она и не знала, что мужчина может владеть женщиной, не прикасаясь к ней.

Сначала он сидел на корточках и смотрел на нее, потом поднялся и оглядел с высоты своего роста, будто бы желая навеки запечатлеть в памяти. И наконец сжал ее руки, поднял и, распахнув джеллабу, прижал к своему горячему телу.

– Рори! – сдавленно вскрикнула Саммер, словно его раскаленная кожа обожгла ее. – Пожалуйста, не нужно! Я не могу противиться тебе и ненавижу себя за это!

Пират, рассмеявшись, выполнил ее просьбу.

– Не стоит, милая Кэт. Поступай, как мужчины, и срывай цветы удовольствия, где только возможно.

– Знаю, Рори, – выдохнула она. – Ты прав. Просто я еще не готова изменить мужу.

Вместо ответа он подхватил ее, понес в спальню и, нежно уложив на огненно-красное покрывало, задернул занавески. Внутри мгновенно сгустилась багровая полутьма. И когда его рука легла на ее плечо, девушка затрепетала. Рори понял, что она сходит с ума от вожделения.

– Ты вся дрожишь, дорогая. Предайся искушению, – тихо посоветовал он, принимаясь ласкать ее. Волосы Саммер разметались по подушке. Голова лихорадочно перекатывалась из стороны в сторону. Не слушая уговоров, она что-то отрицательно простонала. Глаза Рори превратились в горящие страстью черные опалы. И поскольку она не позволяла ему взять себя, он решил начать долгую осаду. Эта женщина воспламеняла его до такой степени, что он чувствовал себя ее рабом. Саммер точно пьянящее вино, опий, который курят китайцы, чтобы попасть в мир несбыточных грез. И ее груди налились и ноют, так же как его мужская плоть.

Стоило его языку коснуться чувствительных сосков, как она вновь глухо охнула. Но его губы неумолимо переходили с одной вершинки на другую, прежде чем спуститься к чуть впалому животу и припасть к венчику черных волос.

– Ты прелестна, прелестна, – шептал он пересохшими губами. Его слова стали для нее любовным напитком, и Саммер чуть сжалась от восхитительного предчувствия. Он коснулся языком пульсирующего бугорка, и она с громким всхлипом притянула его голову к своей благоухающей пещерке, сама не зная, чего ожидает.

Рори не дал ей опомниться. Его язык неспешно исследовал все восхитительные тайны ее женственности, нежные припухлости и впадинки, изгибы и складки, в которых поблескивала хмельная влага. Сильные руки Рори приподняли ее бедра и поднесли ко рту благоуханную чашу. Саммер вскрикнула и забилась в экстазе. Волны невыразимого наслаждения захлестывали ее, пока не накрыли с головой. Что-то тихо взорвалось внутри, и Саммер, став невесомой, взмыла высоко в небо, в голубую даль, где изредка проплывали пушистые комочки облаков.