Пиратские широты

Стражники втолкнули Хантера внутрь. Один зашел следом за ним и закрыл за собой дверь. Капитанская каюта была необыкновенно большой и пышно обставленной. Повсюду красовались свидетельства простора и роскоши. Здесь был обеденный стол с красивой льняной скатертью, на нем — золотые тарелки, расставленные для вечерней трапезы при свечах. Еще удобная кровать под парчовым покрывалом с золотыми кружевами. В углу, над пушкой, высовывающейся в открытый орудийный порт, висел красочный холст с изображением распятого Христа. В другом углу была закреплена лампа, заливавшая каюту теплым золотистым светом. В дальней части каюты находился еще один стол, заваленный картами. За ним, в кресле, обитом красным бархатом, расположился сам капитан. Он сидел спиной к Хантеру и наливал себе вина из граненого хрустального графина. Отсюда пленник заметил лишь то, что капитан оказался здоровяком. Спина у него была широкой, как у быка.

— Ну что ж, — произнес капитан на безупречном английском. — Не согласитесь ли вы выпить со мной бокал этого прекрасного кларета?

Прежде чем Хантер успел ответить, испанец повернулся. Взгляду Чарльза предстало лицо с крупными чертами, внушительным носом, черной бородой и недобрыми пристальными глазами.

У пленника невольно вырвалось:

— Касалья!

Испанец от души расхохотался.

— А вы кого ожидали увидеть — короля Карла?

Хантер лишился дара речи. Он смутно осознавал, что шевелит губами, но с них не слетало ни звука. При этом разум его заполонило множество вопросов. Почему Касалья здесь, а не в Матансеросе? Означает ли это, что галеон ушел? Или испанец оставил крепость на какого-то толкового заместителя?

Быть может, он получил приказ от вышестоящего начальства? Ведь его корабль вполне мог идти в Гавану.

В то же самое время, когда рассудок его затопили все эти вопросы, все существо Хантера захлестнул леденящий страх. Его едва хватило на то, чтобы не дрожать всем телом, глядя на Касалью.

— Англичанин, твое беспокойство мне льстит, — заявил испанец. — Но мне как-то неловко, что я, в свою очередь, не знаю твоего имени. Присаживайся и будь как дома.

Хантер не шелохнулся. Солдат грубо толкнул его в кресло, стоящее напротив Касальи.

— Вот так будет лучше, — сказал хозяин каюты. — Ну так как, теперь ты выпьешь кларета?

Он протянул Хантеру бокал.

Тот взял его, невероятным усилием воли заставив руку не дрожать, но пить не стал, а сразу же поставил вино на стол.

Касалья улыбнулся.

— Твое здоровье, англичанин, — произнес он и сделал глоток. — Надо же мне выпить за это, пока еще есть смысл. Ну так как, ты не составишь мне компанию? Нет? Давай, англичанин. Даже у его превосходительства командующего гарнизоном Гаваны не найдется такого хорошего кларета. Это французское вино, называется «о-брион». — Он на миг умолк. — Пей.

Хантер взял бокал и отпил немного. Он словно был загипнотизирован или впал в транс. Но вкус кларета разрушил колдовство. Обычное движение — поднести бокал к губам и сделать глоток — помогло Хантеру прийти в себя. Потрясение развеялось, и пленник принялся осознавать множество мелких деталей. Он услышал дыхание солдата, торчащего за ним, и подумал, что тот, пожалуй, стоит о в двух шагах, заметил неровные края бороды Касальи и решил, что тот, вероятно, уже несколько дней в море.

Чарльз почувствовал запах чеснока, исходящий от Касальи, когда тот подался вперед и спросил:

— Итак, англичанин, как твое имя?

— Чарльз Хантер, — ответил тот куда более твердым и уверенным тоном, чем смел надеяться.

— Что, правда? Тогда я о тебе слыхал. Ты тот самый Хантер, который сезон назад захватил «Консепсьон»?

— Да, — ответил пленник.

— Возглавил налет на Монте-Кристо на Эспаньоле и содрал выкуп с Рамоны, хозяина плантации?

— Да.

— Свинья этот Рамона. Тебе так не показалось? — Касалья рассмеялся. — И ты тот самый Хантер, который захватил невольничье судно де Рюйтера, когда оно стояло на якоре в Гваделупе, и удрал со всем его грузом?

— Да.

— Тогда я просто счастлив с тобою познакомиться, англичанин. Ты знаешь свою цену? Нет? Так вот, она повышалась с каждым годом и, возможно, поднялась еще. Когда я об этом слыхал в последний раз, король Филипп предлагал за тебя двести золотых дублонов и еще восемьсот за твою команду — любому, кто сумеет вас схватить. Возможно, сейчас цена уже выше. Указы меняются, за всем не уследишь. Раньше мы отсылали пиратов в Севилью, чтобы инквизиция могла побудить вас раскаяться в своих грехах и ереси одним махом. Но это так утомительно! Теперь мы отправляем туда только головы и бережем место в трюмах для более прибыльных товаров.

Хантер ничего на это не ответил.

— Возможно, ты думаешь, что двести дублонов — слишком скромная сумма. Легко можно догадаться, что в данный момент я с тобою согласен, — продолжал Касалья. — Но ты можешь наслаждаться тем, что оказался самым высоко оцененным пиратом в этих водах. Ты доволен?

— Видимо, я должен быть польщен? — отозвался Хантер.

Касалья улыбнулся.

— Я вижу, ты прирожденный джентльмен, — заявил он. — Хочу заверить, что тебя повесят со всем почтением, причитающимся джентльмену. Даю слово.