Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

«Очень деловыми людьми» в Нью-Йорке, порте и городе в Новой Англии, тридцать два года как захваченном англичанами у основавших его, как в свое время и Новый Амстердам, голландцев, оказались два ирландца. Пожилой дядя и молодцеватый, преуспевающий в делах его племянник Эдвард. Двадцатисемилетний, беспредельно верящий в свою счастливую звезду, разодетый по последнему слову моды, Эдвард прибыл со своим дядей на «Скорую Надежду», чтобы купить партию бакаута у Боба.

Бобу почему-то не понравился наряд племянника, и он спросил:

— Ты, Эдвард, никак на бал собрался?

— Да! Ты, капитан, угадал. Для меня вся жизнь, каждый час, который я живу, и есть бал.

Этот ирландец, ладно скроенный, был настоящим красавцем с силой воли, которая, как правило, у подобных мужчин не присутствует. Взгляд его голубых наглых глаз с трудом выдерживал и Боб Железная Рука.

Каталина находилась на ахтердеке. Увидев поднимавшегося на шхуну Эдварда, она испытала испугавшее ее чувство неловкости и потому немедленно ушла в свою каюту. Эдвард же, проходя мимо раскладного стула, на котором прежде сидела Каталина и на котором она в спешке оставила свой веер, увидел эту женскую принадлежность. Шагая впереди Боба, он заметил или скорее почувствовал, как капитан торопливо схватил веер и сунул его за пазуху.

Снедаемый любопытством, Эдвард быстрее, чем надо бы, осмотрел партию леса и, заявив своему дяде, что эту сделку он берет на себя, предложил Бобу:

— Приглашай в свою кают-компанию, выпьем и ударим по рукам!

В каюте капитана, еще до того, как корабельный кок вошел в нее с подносом, на котором стояли три хрустальных бокала с ромом, Эдвард с деланым восхищением заявил:

— О! Здесь, никак, пахнет женщиной!

— Тебе, мой дорогой, показалось, — как можно спокойнее ответил Боб. Он с утра предупредил донью Кончиту и Каталину не покидать свою каюту, пока он будет на корабле договариваться со своими друзьями из Нью-Йорка.

— А веер, который ты сунул себе под рубашку? Это с твоей стороны жест недоверия ко мне, Боб. Мы же собираемся с тобой заключить выгодную для тебя сделку…

— Ну, понимаешь, Эдвард, женщина на корабле… Это же не принято, необычно.

— Потому и интересно! Покажи, покажи!

— Она моя компаньонка, — Боб пошел на хитрость и приказал коку пригласить в кают-компанию донью Кончиту.

Когда она вошла в салон, Эдвард дьявольским чутьем угадал, что эта пожилая дама на самом деле есть не что иное, как компаньонка другой, наверняка молодой, женщины.

Эдвард проворно поднялся с кресла и галантно поздоровался с доньей Кончитой. И тут же заявил:

— Боб, ты шельмуешь! Так дело не пойдет! Или мы с тобой не друзья?

— Успокойся, Эдвард, — дядя, который уже держал бокал в руке, попытался было урезонить своего племянника.

— Боб, мое условие. Покажи нам свою избранницу, и я тут же подпишу чек, — Эдвард поставил бокал на стол.

Боб, у которого чаще забилось сердце, попросил донью Кончиту сходить за Каталиной.

— Понимаешь, это дочь моего партнера на Кубе. Она любительница острых ощущений, захотела познать жизнь свободного капитана. Ее отец попросил меня показать ей море. Зовут ее Каталина.

— Интересно! Незамужняя девушка пожелала узнать, как живут пираты, — прокомментировал дядя. — Впервые слышу. Познакомь, Боб.

Боб понял, что сказал нелепицу, но было уже поздно, Эдвард же, ощутив, что столкнулся с чем-то новым, неведомым доселе в его жизни, оживился еще больше. Он вновь поднялся с кресла, желая встретить девушку стоя.

Каталина вошла, и Эдвард, увидев ее, обнаружил вдруг, что не знает, что и сказать. Однако вскоре он взял себя в руки, наговорил женщинам массу комплиментов и решительно заявил Бобу:

— Сегодня вечером все мы ужинаем у меня дома. К шести вечера я пришлю за вами экипаж. Боб, там, в моем доме, ты и получишь чек. Я ведь не стал с тобою торговаться. Получишь то, что просил. И не возражайте! Кучер прежде покажет дамам наш город, — Эдвард говорил таким тоном, что было бесполезно ему перечить.

За ужином в богатом особняке, окруженном садом и цветниками, дружеской беседы не получилось. Эдвард, не сводя взгляда с Каталины, говорил один. Когда все перешли в гостиную, куда слуги подали кофе, коньяк для мужчин и ликер для женщин, Эдвард усадил Каталину на диван рядом с собой. Девушка до. этого никогда не слышала столько лестных слов в свой адрес. Ей было приятно, хотя в то же время она ощущала, что приближается что-то неладное. Предчувствие ее не обмануло. Первым заснул дядя Эдварда, затем донья Кончита и Боб. Увидев это, Эдвард заговорил чуть севшим от волнения голосом:

— Детка, не пугайся. С ними ничего не случится. Мне просто надо было поговорить с тобой наедине. Я, как увидел тебя, Каталина, понял, что больше в моей жизни такой женщины мне никогда не встретить. Я одинок. Я очень богат. Прими мое предложение. Стань моей женой!

Каталина онемела. Хотела что-то сказать и не могла. Только отодвинулась подальше от Эдварда, а он продолжал говорить:

— Озолочу тебя! На руках буду носить. Перевезу сюда всех твоих родных. Ты будешь счастлива!