Пироскаф «Дед Мазай»

Там было пусто, однако вскоре Сушкин заметил троих посетителей. Не пиратской, но в то же время необычной внешности. Ходили они почему-то шеренгой и, кажется, даже в ногу. В центре двигалась рослая девица в новеньком камуфляжном комбинезоне, с чёрными прямыми волосами и воздвигнутыми на лоб тёмными очками. Под очками блестели похожие на сливы глаза. С одного фланга шагал унылый худой тип с отвисшей губой и похожим на жёлтый огурец носом. Его мрачность не ослабляла даже удивительно яркая рубаха с пальмами и обезьянами. С другого бока маршировал круглый парень с похожим на блин лицом, к которому навсегда приклеилась жизнерадостная улыбка. Было похоже, что ему хочется пританцовывать, но он стесняется.

Это компания Сушкину не понравилась моментально и навсегда. Как ходят, как смотрят, как разговаривают.

Девица постоянно обращалась то к одному, то к другому спутнику.

— Вовочка, а что если вписать в эпизод с поисками клада некий персонаж с таким вот мушкетом? Будет очень колоритно…

— Дульсинея Порфирьевна, все эпизоды завизированы и прошли обкатку, — осторожно возражал круглый Вовочка.

— Вовочка, вы крючкотвор. Кто визировал? Я! Вот и развизирую обратно… Ефросиний! Если этот фрегат разместить на фоне настоящего залива, может возникнуть непревзойдённый эффект.

Унылый тип с носом-огурцом (видимо, Ефросиний — идиотское имя!) тоскливым голосом отвечал:

— Дульсинея, во-первых, это не фрегат, а галеон. Во-вторых, зачем он нам нужен? В-третьих, любого эффекта гораздо легче достигнуть путём компьютерной графики…

— Вы скучный тип, Ефросиний, никакой романтики…

В этот момент круглый Вовочка заметил Сушкина.

— О-о… — И он глазами указал на мальчишку в бескозырке со старинной надписью. Вообще-то в музеях (даже в пиратских) снимают головные уборы, но Сушкин забыл. И, видимо, теперь эта Дульсинея Порфирьевна (ну, не хуже, чем Афродита Нероновна!) приняла его за живой экспонат. Ещё полезет с расспросами! Сушкин тут же «сделал ноги» и нетерпеливо встал на пороге буфета: пора, мол, думать о концерте…

Обитатели пиратской базы оказались благодарными зрителями и слушателями. В громадном сарае для ремонта шлюпок они расселись на перевёрнутых баркасах, орудийных станках, бухтах якорных канатов и самодельных скамейках — человек сто, не меньше. Каждую песню завершали хлопками задубелых матросских ладоней. На одной ладони белел грязный гипс, и Сушкин вспомнил Югу. Но боцман Бомжирар сейчас не казался зловещим…

Донби танцевал, как солист Африканского балетного ансамбля. Пираты выли от восторга и украсили две его шеи ожерельями из морских раковин.

Сушкин ощутил творческий прилив и пел, пожалуй, лучше, чем всегда. После «Девушки с острова Пасхи» его вскинули на руки и несколько раз подбросили под потолок. Потом вручили серебряную боцманскую дудку.

Капитану подарили трубку, которая, по их словам, когда-то принадлежала знаменитому пирату де Оллонэ. Капитан Поддувало даже прослезился.

— Ребята, я счастлив…

— Вот и отучай тебя от куренья, — шепнул ему Сушкин.

— Том, это же просто сувенир!

— Ага, знаю я…

Закончилось все, конечно, коллективным исполнением «Венсеремос, амигос!».

Потом флибустьерские экипажи долго махали с пирса вслед уходящему баркасу.

Сушкин время от времени свистел в дудку и был доволен жизнью. Скреблось правда сожаление, что не было здесь Кати Елькиной. Они могли бы так замечательно спеть песню о друзьях. Но ведь полного счастья не бывает.

И ещё слегка тревожило: почему не откликается Юга?

Юга откликнулся поздно вечером — Сушкин дозвонился до него со своего подзаряженного мобильника.

— Привет! Куда ты пропал?

— Том… такие дела. Я потом объясню, когда вернусь…

— Откуда вернёшься? Ты разве не во дворце?

— Нет. А ты?

— Я на «Мазае». Пошёл вместе с Донби. Он решил там ночевать, чтобы надолго не оставлять яйцо. А я с ним, чтобы не скучал… Тебя-то все равно нет…

— Том, так получилось. Потом расскажу…

Ну, потом так потом. Мало ли какие дела могут быть у наследника герцогского трона. Он ведь не обязан все говорить какому-то гостю из города Воробьёвска. И нечего обижаться…

Капитан остался во дворце. У них с герцогом было о чем поговорить. А Сушкин и Донби сидели в салоне пироскафа. На столе стоял тёплый самовар, на нем лежало яйцо, к нему прижимали головы Дон и Бамбало. А Сушкин лениво листал книжку про Тома Сойера. Он почти не читал, а представлял себя в домике тёти Полли, в городе Сент-Питерсборо. Сид и Мери ушли к своим друзьям, тётушка с вязаньем приткнулась у подоконника, за окном слышны голоса мальчишек, играющих в пиратов. И Том Сойер, наверно, с ними. А Тому не хочется. Хорошо сидеть и думать ни о чем, просто так.

— Питер, иди сюда…

Кот прыгает ему на колени… По правде это не кот, а корабельная крыса Изольда. Наверно, она полегче настоящего кота, но тоже тёплая, покрытая шёрсткой, только хвост не пушистый, а похож на кожаный жгут. Сушкин давно уже избавился от остатков боязни перед крысой. Ничего в ней противного, ласковая такая. Иногда царапает коготками ноги, но не страшно. Конечно, мурлыкать не умеет, но все же погладить можно — живое существо…