Пируэт

У нас в стране менеджеры часто изъясняются языком зоны. А этот бандит изъяснялся языком менеджеров и чувствовал себя в любом обществе, как рыба в воде. Разве только словечко «шестерка» то и дело мелькало в разговоре — но оно давно уже стало достоянием широкой общественности и литературного языка.

— Ты не выяснил, чьей «шестеркой» он может быть? — поинтересовался Заборин.

— Это не самое важное на сегодняшний день, — ответил Тараканов. — Главное сейчас — устранить Ирину.

— Почему Ирину? Мы ведь говорим о Кленове.

— Убрать шестерку никогда не поздно. Главное — Ирина может продать свою долю не нам, а кому-то постороннему. Представляешь, что тогда будет?

Надо сказать, Тараканов на самом деле этого боялся. Из-за упущений в Уставе фирмы по прихоти этой взбалмошной бабы посторонние могли получить доступ к документам «Глобуса». Или, скорее, не доступ, а право на него. Чтобы осуществить это право, им пришлось бы побороться и повозиться — но сама по себе возня очень негативно сказывается на такой тонкой материи, как торговля наркотиками.

Однако как ни старался Тараканов, прямой команды на ликвидацию Ирины Заборин так и не дал. Он лишь сказал в конце концов:

— Делай что хочешь. Но имей в виду: я ничего не знаю.

Заборин как в воду глядел. Ничего не знать — было для него в этой ситуации наилучшим выходом. Как раз в это самое время Ростовцев, оценив еще раз психологический портрет Заборина решился на психическую атаку.

А Заборин был из тех людей, которые выдерживают психические атаки с трудом.

Вернее, не выдерживают вовсе.

* * *

Заборин очень не хотел соглашаться на встречу с Ростовцевым, но тот заявил, что в таком случае явится к Михаилу Борисовичу с ордером на арест.

— На каком основании? — спросил Заборин.

— А вот об этом мы поговорим при встрече.

Михаил Борисович намылился тут же бежать, не оглядываясь, куда глаза глядят — но оказалось, что Ростовцев звонил от дверей «Глобуса». Городская телефонная служба, как назло, повесила автомат прямо на том доме, где находился офис Заборина.

Михаил Борисович, уже изрядно напуганный, попался Ростовцеву на лестнице и был почти насильно возвращен им в директорский кабинет. А там Ростовцев спокойно спросил:

— Скажите, убийство Ирины Лесниковой вы готовите совместно с господином Таракановым или это его собственная инициатива?

И тут Михаил Борисович, не сумев справиться с нервами, совершил ошибку. Вместо того, чтобы вскричать с неподдельным возмущением: «Какое убийство?! Что за чушь вы несете?!» он пролепетал:

— Я… Я никакого убийства не готовлю.

— Ага. Значит он сам это придумал?

— Я не знаю… Я ничего не знаю…

— Да? А про убийство Лесникова Юрия Павловича вы тоже ничего не знаете? Или все-таки до вас доходили слухи? Кто его убил?! Сам Тараканов или его боевики?

— Я тут ни при чем! — воскликнул Заборин, и Ростовцев понял, что дожать его будет не просто, а очень просто.

— Сколько наркотиков у вас на складе?! — закричал опер, старательно — даже слишком — изображая злого следователя. — Где они находятся?! Как помечены «заряженные» банки?!

Через десять минут Заборин был совершенно сломлен, и непрерывно лепетал что-то нечленораздельное. Фактически он признал и наркотики на складе, и подготовку убийства Ирины, и вероятное участие Тараканова в ликвидации Лесникова, и даже про Толика Кленова что-то бормотал — но Ростовцев не стал его арестовывать. Он просто встал и вышел.

Затея была согласована с РУОПом и ОНОНом. Необходимо было вынудить на активные действия «Ястреб» и его старшего менеджера по боевой подготовке. Именно у «Ястреба» были покровители в мэрии, а следовательно, «Ястреб» и Тараканова могли отмазать, свалив всю вину на «Глобус» и Заборина. Ведь склады, где лежат наркотики, принадлежат «Глобусу», а доказать причастность «Ястреба» к этим делам будет не так-то просто — если, конечно, не взять его боевиков с поличным.

Поэтому Ростовцев и оставил Заборина одного в его кабинете. Опер знал, что Заборин по психологическому складу не способен на самоубийство, что сейчас он начнет искать пути спасения и обратится конечно же к Тараканову. И это наверняка заставит Тараканова лихорадочно действовать в попытке спасти если не дело, то хотя бы собственную шкуру. Действовать и совершать ошибки.

А кроме того, это наверняка отвлечет Тараканова и его людей от покушения на Ирину Лесникову.

Впрочем, туда уже поехал Сажин, и он не должен опоздать.

* * *

— Опять вы? — обреченно произнесла Ирина, открыв Сажину дверь.

— Опять я, — согласился Юра и добавил: — И вести у меня недобрые.

— Что случилось? — спосила Ирина не столько испуганно, сколько удивленно.

— Разрешите войти. Я расскажу.

— Конечно, входите.

Она посторонилась, и Сажин оказался в квартире.

Из прихожей было видно, что на кухне сидит мужчина. Сажин присмотрелся и узнал — конечно же, тот самый Толик, с которым Ирина познакомилась на лестнице у всех на глазах в день смерти отставного начальника медвытрезвителя.

Толик тоже сощурил глаза, присматриваясь, а потом радостно крикнул:

— О! Я тебя знаю! Ты мент.

— Я — оперуполномоченный уголовного розыска, — вежливо, но холодно поправил Сажин.