Писатель и другие (СИ)

На край проезжей части вышел..., вышел... - полицай! Правда, сей появившийся как снег на голову страж порядка был странный. Вернее, странная на нём была форма, да и на голове находилось какое-то необычное светлое кепи. Одет полицейский был в, опять таки, светлый мундир незнакомого покроя перетянутый широким ремнём. Ко всему прочему, поверх мундира находилась такая же широкая портупея с пристёгнутой к ней кобурой. Чуть ниже были напялены странного же покроя чёрные штаны и, наконец, на ногах были натянуты узкие и длинные чёрные как сажа сапоги. Сбоку, у самого края обочины, стоял мотоцикл чем-то напоминавший советский ещё Днепр. А за рулём этого мотоцикла сидел почти точно такой же полицай и удивлённо разглядывал подъезжающее авто Олега.

- Да, уж, - подумал наш герой, - предыдущий презик явно не от большого ума переименовал милицию в полицию. А нынешний ещё дальше пошёл: напялил на осчастливленных переименовцев какую-то нелепую форму.

Увы, долго думать ему не дали. Полицай усиленно замотал в воздухе предметом, похожим на полицейский жезл. Роботтенко, не найдя лучшего выхода, стал плавно останавливать свой лимузин.

Глава 6

Машина замерла, не доехав пару метров до владельца, как бы у нас сказали, большой полосатой палочки. Впрочем, палочка была какая-то не такая. Вроде как габаритами немного поменьше, да и почему-то на ней наблюдалось полнейшее присутствие полного отсутствия пресловутых полосок. По мысли Олега, не иначе как стёрлись о воздух от частого употребления. Автопутешественник открыл дверцу и вопросительно уставился на подошедшего.

Полицай стал что-то быстро говорить, глядя на нашего автолюбителя. И, к громадному обалдеванию последнего, вещал он исключительно на немецком языке.

- Я Вас не понимаю, - выдавил из себя Роботтенко и добавив, - а шпрехать могу только по-русски, - развёл руками.

- Юде, - вдруг вопросительным тоном произнёс полицейский, уставившись на нос начинающего литературного гения, - уберменш?

Несмотря на практически незнание немецкого языка, слова были знакомыми. И почему-то не очень они Олегу понравились. Особенно - первое. Да и второе большого восторга в его душе тоже не вызывало.

- Найн, найн, - воскликнул наш герой, - их бин чистокровный русский, то есть - не совсем чистокровный... Скорее чистокровный украинец... - мысль про свою прабабушку-цыганку он инстинктивно постарался загнать как можно дальше. Не дай Боже - полицай просечёт. - Их бин хохол, - поправился он.

Почему-то, как всегда некстати, Роботтенко вспомнилось, что среди евреев, за которого его почему-то посчитал страж порядка, принято делать не то - обрезание, не то - укорачивание... И глядя на шкафа-полицая он верил, что этот-то может подобную операцию ему сделать лично. И что характерно - совсем без наркоза! И, наверное, даже без всяких хирургических инструментов. А зная мнение пары знакомых девушек, с огромным сожалением констатировал, что как раз дальше укорачивать ему просто некуда!!! Самое интересное, что наш самый главный герой как раз не отличался тщедушным телосложением и малым ростом. Скорее уж - наоборот. Чему способствовали и регулярные занятия тяжёлой атлетикой. Но, увы и ах, на фоне этих двух амбалов он как-то не котировался.

Полицейский, помолчав какое-то время с озадаченным выражением лица, вдруг разразился какой-то длинной тирадой. На сей раз, Олег услышал лишь одно знакомое то ли слово, то ли и вовсе - часть какого-то слова - "аусвайс"! Вспомнив, что схожим образом назывались документы, служившие удостоверениями личности во времена немецкой оккупации, он довольно шустро вытащил из бардачка машины паспорт и протянул его блюстителю порядка. Немного подумав, в дополнении к нему протянул права. Немец настороженно наблюдал за его действиями, положив руку на расстёгнутую кобуру. Взяв документы в руки и убедившись, что клиент не собирается вытворить что-то этакое противозаконное, он принялся их внимательно изучать, периодически бросая быстрые взгляды на автопутешественника. И чем дольше он всматривался в ксивы, тем большее изумление появлялось на его лице. Наконец, закончив с разглядыванием бумаг, он повернулся к своему напарнику и позвал:

- Курт, комм цу мирр! - после чего продолжил оценивающе разглядывать своего подопечного, поджидая сослуживца.

То ли полное погружение в языковую среду сыграло свою роль, то ли слова оказались знакомыми, но Роботтенко отлично понял смысл сказанного. И это сказанное его почему-то ну совсем ни капельки не воодушевило.

- Всё, кранты, сейчас вязать будут, - с тоской подумал он, глядя на могучие фигуры стражей порядка. - Эх, сразу надо было валить пока не замели. Теперь - поздно. Впрочем, а валить-то, похоже, некуда...

Но, к его удивлению, полицаи почему-то не спешили упаковывать путешественника, а стали, оживлённо переговариваясь на немецком языке, листать его документы. Олег опять перестал почему-то понимать этих болтунов. Наконец они пришли к какому-то решению.