Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников

«…Сологуб, при всех его неровностях и упадочности, не только большой писатель — он великий писатель, — признавал А. В. Амфитеатров. — Жизнь создателя лучшего русского сатирического романа — этого „Мелкого беса“, смело ставшего в один ряд с „Мертвыми душами“ и „Господами Головлевыми“, соперничающего с глубиною психологических проникновений Достоевского и Чехова, должна быть изучена и освещена пред русским читателем в каждом моменте. Пожалуй, более чем жизнь кого-либо другого из литературно знаменитых современников Сологуба. Потому что его жизнь и творчество едино суть, и одна сила мало приятна без другой. А нельзя не признать, что жизнь Федора Кузьмича, при всей ее кажущейся простоте внешней,остается сложнейшей внутреннейтайной поэта, не менее темной и глубокой, чем тайна загадочного тёзки его, Федора Кузьмича, дающего столько головоломной работы русским историкам и еще больше романтическим воображателям и любителям якобы исторических путаниц, былей с небылицами» [24].

Прошло сто лет после выхода «Мелкого беса», и, несмотря на все совокупные усилия исследователей

[25], мы по-прежнему стоим перед теми же историко-литературными задачами и пытаемся разгадывать непостижимую тайну личности художника.

Эта книга — еще одна попытка рассказать о том, как Федор Кузьмич Тетерников (1863–1927) стал Федором Сологубом.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Генеалогическая таблица и послужной список

Я имел достаточно «натуры» вокруг себя…

Ф. Сологуб, «Мелкий бес»

…перед фактом такого бытия стоишь с растаращенными глазами.

А. Белый

[26]

1

«А ведь большому писателю всегда приходится протащить своих героев через себя. И Шекспир протащил через себя Лира, и я, конечно, протащил через себя Передонова», — заметил Сологуб в 1926 году в разговоре с Е. Я. Данько [27]

. Подлинное значение этого признания открывается при осмыслении жизненного и творческого пути автора «Мелкого беса».

Федор Сологуб родился 1 марта (17 февраля ст. ст.) 1863 года в Петербурге в семье портного. Отец писателя Кузьма (Косьма) Афанасьевич Тетерников (так он исправил свою исконную фамилию — Тютюнников), малоросс, происходил из крепостных помещика Черниговской (по другим сведениям, Полтавской) губернии. «Приглянулась помещику, г-ну Иваницкому, его крепостная девушка, и вот у нее рождается сын — отец Ф<едора> К<узьмича>. Девушку выдают замуж за крепостного, Афанасия, и отец Ф<едора> К<узьмича>, должно быть, родился уже в этом браке <…>. Барин отдал маленького Кузьму в портные, потом, когда он выучился, сделал лакеем. <…> при крепостном праве часты бывали побеги от господ в приволье Черноморских степей; в числе таких беглецов был и отец Ф<едора> К<узьмича>. В бегах он был года два или полтора, соскучился, вернулся назад и был встречен, по обычаю, поркой. <…> Однажды, переправляясь со своим барином через какую-то реку осенью, он провалился с экипажем и пробыл в воде несколько часов; от этого получил чахотку, которая свела его в могилу в 1867 году, когда сыну, будущему поэту, было всего 4 года. Говорили, что Кузьма Афанасьевич был человек необыкновенно мягкого, доброго характера, изящен и, по выражению бабушки Галины Ивановны Агаповой, „сразу заметно было, что не из простых мужиков“» [28].

На всю жизнь у Сологуба «сохранилось самое светлое воспоминание об отце. Когда он говорил о нем, даже в последнее время болезни, лицо его прояснялось улыбкой и глаза становились светлыми и добрыми» [29]. Смерть отца потрясла ребенка, заронив в его душу обиду и сомнение в целесообразности всего миропорядка («Когда все было кончено, мальчик Федя лег на стулья и неутешно заплакал») [30].

Мать писателя, Татьяна Семеновна (1832? — 1894), была из крестьян села Фалилеева Гатчинской волости Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии. После смерти мужа она поступила прислугой в дом Агаповых, в котором прошли детство и юность Феди Тетерникова и его младшей сестры Ольги (1865–1907). В семье царили беспросветная нужда и диктат матери. Татьяна Семеновна «при всей своей любви и самоотверженности по отношению к детям была строга и взыскательна до жестокости, наказывала за каждую оплошность, за каждое прегрешение, вольное и невольное: ставила в угол на голые колени, прибегала к розгам — за грубость, за шалости, за опоздание в исполнении поручений, за испачканную одежду» [31].

Непременным условием воспитания было хождение босиком, иногда до глубокой осени. Позднее в статье «О телесных наказаниях» (ок. 1893) Сологуб писал по этому поводу: