Писатель с мозгами набекрень

А вот совсем неплохая вещь: «Тема семейной истории в фотографиях раскрыта. Сюжет понятен и прост: завязка, развитие, едва намеченная кульминация и развязка: «если бы молодость знала, если бы старость могла». Портреты героев со старых фото достаточно подробно описаны: усы, бороды, умный взгляд… Каждый видел такие фотографии. Стиль соответствует жанру: публицистика и мемуары. Эмоциональное впечатление: интерес, согласие с автором, сочувствие. К грамотности замечаний практически нет. К счастью, это не тот случай, когда вместо прочтения лучше с гимном лечь в гроб. Вывод: хорошая работа. Раскрытие заявленной темы, сюжет… Портреты героев… Качество стиля… Эмоциональное впечатление… Грамотность, оформление… Всего…»

Ну и так далее.

Нетленные шедевры пёрли косяками. Пятьдесят шесть рассказов в первом туре, двадцать восемь во втором, пятнадцать в финале. Но сегодня утром я, наконец, закончил свой каторжный труд.

Сажаю себя к компьютеру, включаю его, отправляю Юлии Леонидовне последнее гениальное творение со своим компетентным отзывом: «Выбранная автором тяжёлая тема больничного умирания раскрыта. Сюжет точно выстроен: завязка, развитие, кульминация, развязка. Хорошо прописаны персонажи. Автор для каждого нашел краткое, но выразительное описание. Отлично подобран стиль повествования. Герои говорят разным, соответствующим ситуации языком. Читать легко. Можно указать на не очень чёткое начало рассказа, но не буду. Эмоциональное впечатление: светлая грусть. Грамотность тоже не загоняет в чёрный минор.   Вывод: достойное произведение. После корректуры и редактуры – отличное. Полезно прочитать всем. Спасибо».

Отправил. Мгновение спустя компьютер-умница оповещает: «Ваше сообщение успешно доставлено». Уф! Это было пятнадцатое и заключительное произведение из финальных.

За окном звенят колокола. Чтобы отвлечься от их навязчивого бреньканья, прислушиваюсь к Марине, разговаривающей на кухне с Лукасом.

– Лукас, зачем ты сейчас набезобразничал в туалете?

Лукас знает, что маму обманывать бесполезно, поэтому покорно спрашивает по-русски:

– А чой-та я сделал? Не закрыл дверь, когда уходил?

– Нет.

– А чой-та тогда? Не потушил свет?

– Нет.

– Не повесил полотенце на место?

– Нет.

– Бросил туалетную бумагу на пол?

– Нет.

– Не опустил крышку унитаза?

– Нет.

– Не смыл за собой?

– Нет.

Лукас первым теряет терпение:

– Так чой-та же я там натворил, мама?!

– Всё это вместе!

От драматического разговора меня отвлекает сигнал компьютера. Перевожу взгляд на экран. Видеозвонок с родины. Это звонит мой младший брат Агафон. После смерти мамы, он живёт вместе с нашим стареньким папкой. Агафон – самый безалаберный человек из всех, кого я знаю, что совершенно не мешает ему работать преподавателем в университете, писать кандидатскую диссертацию с рецептом вывода мировой экономики из кризиса и быть последней надеждой человечества. Впрочем, пока Агафон писал диссертацию, экономика вроде немного оклемалась.

Отвечаю на видеозвонок. Агафон, как всегда, великолепен: небритый, непричёсанный, в растянутой линялой майке. Зато с незатухающей улыбкой на устах. Приветствую его нашим традиционным:

– Привет, братан!

– Привет!

– Как жизнь? Как паппа мио?

Незатухающая улыбка тут же тухнет, Агафон с горечью произносит:

– Да какая это жизнь? Сплошная нервотрёпка. Папа повадился хранить сало в банках из-под сгущенки. Сначала замораживает банки в морозильнике, а потом кладёт на батарею и размораживает. Так вкуснее!

– Ты уже пробовал? – задаю я опрометчивый вопрос.

– Боже меня упаси! – выкатывает глаза Агафон. – А вчера папа где-то оставил свой портфель. Дома очень горевал и убивался. Мол, такие важные вещи были в этом чёртовом портфеле! Потом не выдержал и убежал его искать. Пока он бегал, сосед принёс портфель. Нашёл возле помойки. Я открыл, а там один мусор. Представляешь?

– А что папа?

– А что папа? Папа был счастлив, как слон, опять обретя свой портфель.

С минуту оба почтительно молчим.

– В общем, как говорит сам папа, от старости до глупости один шаг, – нарушает паузу Агафон. – Причём, этот шаг необратим. Теперь он только и может, что с важным видом шептунов пускать. А что интересного в вашем золотом миллиарде?

Кратко рассказываю брату о литературном конкурсе.

– А тебя пригласят в Прагу? – интересуется Агафон.

– Не знаю. Наверное.

– А ты поедешь?

Я вздыхаю:

– Вряд ли. Марина работает, а одного меня она не пустит.

– Жаль. Говорят, Прага – очень красивый город. Злата Прага.

– Подумаешь, какая-то несчастная Злата Прага, – кривлю я душой. – Зато я был в Париже и видел Мону Лизу! Вот, как тебя сейчас.

Агафон смеётся…

Пообщались, разъединились. «Пока! – Пока!»

Агафон – это ниточка, связывающая меня с прошлым. Есть ещё сын Роберт, но это скорее моё будущее. С Робертом я тоже иногда обмениваюсь видеозвонками. Часто не получается. То он занят, то я не могу. Не мы такие – жизнь такая. Постукиваю пальцами по столу. На моём тайном языке это означает: «Хоть себе-то не ври, папаша». Ну, о’кей. Признаю, что я никчёмный родитель.