Писательские дачи. Рисунки по памяти

Сегодня мы работали только до трех часов, потому что полил дождь, и теперь мы сидим в вагончике, щели которого завешены призывными лозунгами и плакатами. Жаль, что наш пырей, заботливо разбросанный по току, отсыреет. Ведь каждый центнер этого душистого злака стоит шестьсот рублей! Государству-то убыток какой!

Звучит гонг на ужин. Да здравствуют макароны с тушенкой! Даёшь целину! Юным героям-целинникам слава!

Но — осторожно! «Открытые выступающие концы валов трансмиссий могут нанести серьезные ранения!» «Впрягай в работу всё живое тягло!» «Коль будут тетери, то будут и потери!» «Догоним Америку по мясу и молоку!» «Даешь урожай сам-миллиард!»

Эти плакаты не только прикрывают щели нашего вагончика, но и стимулируют наш трудовой энтузиазм.

Бегу ужинать!

Ура!

Мы с Маринкой работаем сигнальщицами

Позавчера бригадир Жужиков вошел к нам в вагончик:

— Нужны два человека для работы на самолетах. Кто хочет?

В тот же момент он скрылся под кучей налетевших на него девчонок:

— Меня!! Дима, меня!

— Я хочу! Меня назначьте!!

Но громче всех кричала Маринка:

— Нас с Анькой! Нас возьмите! Мы овец героически стригли! Мы на скирдовке сена надрывались! Берите нас!!

Напор и решительность победили.

— Ладно, — сказал Дима. — Но предупреждаю: вставать надо в четыре утра.

— Да хоть в три! — гордые своей победой, согласились мы с Маринкой.

Я несколько раз просыпалась — боялась проспать. А когда окончательно проснулась, было уже восемь часов. Машина еще не пришла. Все разошлись на работу. В лагере остались только мы и еще трое мальчишек, тоже назначенных на самолет. Мы играли в подкидного и ждали обеда.

Но когда наступил обед и мы поднесли ко ртам первую ложку супа, раздался крик:

— Кто на самолет? Быстрее, машина пришла!

Не окончив обеда, мы забрались в кузов грузовика, устроились на бумажных мешках с дустом и поехали за сорок километров на Центральную усадьбу.

Там на большом ровном поле грузовик остановился. На поле стояло два маленьких зеленых самолета ЯК-12 и ПО-2. Они прилетели из Петропавловска, чтобы опылять пшеницу.

— Давай попросим летчиков, чтобы они нас покатали, — сказала Маринка.

Мы подошли к тому самолету, что поближе. Из кабины высовывались ноги в стоптанных тапочках.

— Дядя, — решительно обратилась к ногам Маринка. — А вы нас покатаете?

Ноги одна за другой исчезли в кабине. Ответа не последовало.

— Вот хам, — вполголоса констатировала Маринка.

Мы решили подъехать с просьбой к другому летчику, который как раз подвел свой самолетик вплотную к первому. Летчик, молодой казах, был в темных очках, с темным галстуком на шелковой белой рубашке.

— Какой интеллигентный! — восхитилась Маринка. — Уж этот-то покатает!

Летчик вылез из кабины и спрыгнул на землю, оказавшись очень небольшого роста.

Маринка ссутулилась, согнула колени, чтобы оказаться с ним вровень, и начала канючить:

— Вы нас не прокатите? Прокатите нас, пожалуйста, мы еще никогда не летали, ну прокатите, ну я вас очень прошу!

На что летчик, с лица которого медленно сползала приветливая улыбка, сухо ответил:

— После работы подойдите, там поговорим.

И ушел.

— Ладно, — сказала ему в спину Маринка. — Ты, может, думаешь, что я к тебе после работы не подойду? Подойду! А не прокатишь, я тебе так насигналю, что ты надолго запомнишь!

Я забыла сказать, что нас на эту работу назначили сигнальщицами. Мы должны были стоять с флажками по краям поля и указывать самолетам, где надо опылять. Но оказалось, что сигнальщицы в этот день не нужны, и нам велели помогать нашим мальчишкам грузить в самолеты дуст.

Мешки были уже скинуты с грузовиков. При падении многие полопались, и ядовитый порошок частично просыпался на землю. Мальчишкам заранее выдали комбинезоны и противогазы. Нам ничего не выдали.

Когда мы с Маринкой были уже с ног до головы в дусте и от наших фигур при каждом движении отделялось белое облачко, принесли противогазы, и мы стали учиться их натягивать. Когда научились, летчики сказали, что темнеет и опылять поздно.

Нас отвезли домой, предупредив, что завтра за нами заедут в четыре утра.

Разбудили опять в восемь. На улице было холодно и ветрено.

Завернувшись в одеяла, мы сели в грузовик и нас отвезли на аэродром. Там мы узнали, что погода нелетная, и нас отвезли обратно.