Пища богов

Но через несколько шагов ему попался новый дождевик, уже второго урожая, - он высился над необычно грубой и жесткой травой, как огромное яйцо сказочной птицы Рух из "Тысячи и одной ночи".

И тут священника осенило.

В то утро он не потел дальше своей обычной дорогой. Вместо этого он свернул по другой тропинке к домику Кэддлсов.

- Где тут ваш младенец? - строго спросил он и, увидев ребенка, воскликнул: - Боже милостивый!

Не переставая изумляться и негодовать, он пошел обратно к деревне и столкнулся с доктором - тот спешил к дому Кэддлсов. Священник схватил его за руку.

- Что все это значит? - в тревоге спросил он. - Вы читали в последние дни газету?

Да, доктор газету читал.

- Что же с этим ребенком? И вообще, что стряслось? Откуда эти осы, дождевики, младенцы?.. Отчего они все так растут? Прямо понять нельзя. Да еще у нас, в Кенте! Будь это в Америке - ну, еще туда-сюда...

- Пока трудно сказать наверняка, в чем тут дело, - ответил доктор. Насколько я могу судить по симптомам...

- Да?

- Это... гипертрофия, общая гипертрофия.

- Гипертрофия?

- Да. Общая гипертрофия, поразившая все тело... весь организм. Между нами говоря, я в этом почти убежден, но... приходится соблюдать осторожность.

- Ах, вот как! - сказал священник с облегчением, видя, что события не застали доктора врасплох. - Но почему болезнь вдруг разразилась во всей нашей округе?

- Это пока тоже трудно установить, - ответил доктор.

- В Аршоте. Потом здесь. Перекидывается прямо как пожар.

- Да, - ответил доктор. - Да, я тоже так думаю. Во всяком случае, это очень напоминает какую-то эпидемию. Пожалуй, можно это назвать эпидемической гипертрофией.

- Эпидемия! - воскликнул священник. - Так, значит, эта болезнь заразная?

Доктор кротко улыбнулся и потер руки.

- Этого я пока еще не знаю.

- Но ведь... если она заразная... мы тоже можем заболеть! - От страха глаза у священника стали совсем круглые.

Он зашагал было дальше, но вдруг остановился и обернулся к доктору.

- Я только сейчас от Кэддлсов! - закричал он. - Может быть, лучше... Пойду-ка я поскорее домой и приму ванну, да и одежду нужно окурить...

Доктор с минуту глядел ему в удаляющуюся спину, потом повернулся и тоже зашагал восвояси...

Но на полдороге он сообразил, что случай гипертрофии возник в деревне месяц тому назад и никто пока не заразился и, еще поразмыслив, решил быть мужественным, как и надлежит врачу, и идти навстречу опасности, как положено мужчине.

И эта последняя мысль вовсе не толкнула его на безрассудный шаг. Что-что, а вырасти он бы не смог при всем желании. И доктор и священник могли бы преспокойно есть Гераклеофорбию целыми возами. Они бы все равно больше не выросли. Расти они оба были уже не способны.

Дня через два после этого разговора, а значит, и после того, как была сожжена опытная ферма, Уинклс пришел к Редвуду и показал ему анонимное письмо весьма оскорбительного свойства. Я-то знаю, кто его писал, но автор должен хранить секреты своих героев. "Вы ставите себе в заслугу явление природы, которое от вас не зависит, - говорилось в письме. - Пишете в "Таймс" и пытаетесь создать себе рекламу. Ерунда эта ваша Чудо-пища! Просто совпадение, что ваша дурацкая Пища случайно появилась в одно время с огромными осами и крысами. Все дело в том, что в Англии возникла эпидемия гипертрофии - инфекционная гипертрофия, которая вам подвластна не более, чем Солнечная система. Болезнь эта стара, как мир. Ею страдал еще род Еноха [Книга Чисел, гл.13, ст.28-29]. Вот и сейчас в деревне Чизинг Айбрайт совершенно в стороне от сферы вашей деятельности появился младенец..."

- Почерк дрожащий, видимо, старческий, - заметил Редвуд. - Однако это интересно - младенец...

Он прочел еще несколько строк и вдруг понял.

- Бог ты мой! - воскликнул он. - Да ведь это моя пропавшая миссис Скилетт!

И на другой же день нагрянул к ней как снег на голову.

Миссис Скилетт дергала лук в огородике перед домом дочери. Когда Редвуд вошел в калитку, старуха в первую минуту остолбенела, потом скрестила руки на груди (копья зеленого лука вызывающе торчали под мышкой) и ждала, пока он подойдет ближе. Несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, что-то пожевала единственным зубом и вдруг судорожно присела, будто не книксен сделала, а испугалась, что ее ударят по голове.

- Вот, решил вас проведать, - сказал Редвуд.

- Я уж и то ждала, сэр, - ответила она без всякой радости в голосе.

- Где Скилетт?

- Он ни разу мне не написал, ни разочка, сэр. Как я сюда приехала, он и глаз не кажет.

- И вы не знаете, где он и что с ним?

- Откуда же мне знать, сэр, писем-то нету. - И она сделала осторожный шажок в сторону, надеясь преградить Редвуду путь к сараю.

- Никто не знает, что с ним случилось, - сказал Редвуд.

- Ну, он-то сам, верно, знает, - возразила миссис Скилетт.

- Но вестей о себе он не подает.

- Он смолоду такой, Скилетт-то, если какая беда - только о себе и думает, ни о ком не позаботится, - сказала миссис Скилетт. - А уж хитрец, каких мало...

- Где ребенок? - коротко спросил Редвуд.

Она притворилась, что не поняла.